Доверие к тебе и другие ошибки - [63]

– Еще даже чернила не высохли на документах, – он говорил, будто это были пустяки, но я знала лучше. Это было серьезно. Он продал самую ценную вещь, чтобы его сын смог учиться в хорошей школе несколько лет.

– Спасибо, – я вздохнула. Гарри будет в порядке. Школа будет другой, но того же типа. Летом он был общительным, так что найдет друзей и там.

– Не за что, – папа смотрел на меня минуту, словно ждал чего–то. Но он мог многого ждать.

– Что? – спросила я.

– Тебя больше ничего не беспокоит? – спросил он. – Никто не тревожит?

Я посмотрела на домик. Мы с мамой не помирились, но хотя бы говорили. Не сразу, но я поняла, что не могу злиться на нее, потому что она рассказала мне правду, когда я так долго от нее этого ждала. Она не была виновата, что правда оказалась горькой.

– Думаю, мама будет в порядке, да? Переезд будет сложным, как и для всех нас, но она сильная. Она будет в порядке.

На лице папы появилось изумление.

– Согласен, но я говорил о тебе.

Я переминалась.

– Ох.

– Вот–вот, – сказал он.

– Да, я переживаю из–за того, что будет, – я кашлянула и смотрела на домик. – Это выпускной год, и все меняется. Нужно многое решить.

– Это выпускной год, и я знаю, как ты много трудилась, – папа потирал подбородок, словно отращивал бороду. – Не справедливо будет менять школу и команды в последний год перед колледжем.

Я прикусила щеку изнутри, а не кивнула. Не справедливо, но в планах на жизнь справедливости было мало.

– Потому, если хочешь, семья Эмерсон готова принять тебя на год, чтобы ты закончила школу, – папа вскинул руки, словно сообщил, что я выиграла в лотерее, но я видела, что его радость была наигранной. Он не хотел, чтобы я покинула семью на год раньше, чем мы планировали.

Я минуту обдумывала это. Я могла провести год в той же школе, со своими друзьями, со своей командой. Я могла закончить одну из лучших школ штата, как и планировала. Я могла сохранить это… но покинуть при этом семью.

Они будут близко, но как можно не ужинать после школы с Гарри? Не ощущать запах кофе мамы по утрам, не засыпать от звука новостей из спальни родителей? Я буду скучать по этому? Их стоило бросить, чтобы остаться в той школе?

В начале лета я бы не сомневалась ответить. Я сказала бы да. С Гарри попрощаться было бы сложнее всего, но до остального мне не было бы дела.

Одно лето все изменило. Или изменило меня.

– Ты уже говорил с семьей Эмерсон об этом? – слеза покатилась по моей щеке. Столько всего свалилось, а еще даже солнце не встало.

– Я не могу тут ничего говорить, – папа кивнул на домик. – Это была идея твоей мамы.

– Мамы?

– Хорошая идея, да?

Ком в горле стал вдвое больше. Я кивнула, не могла выдавить ни слова.

– Это да? – папа ждал.

Я хотела сказать да. Потом хотела сказать нет. Решение было важным, и я не знала, что смогу выбирать, пять секунд назад.

– Я могу подумать?

Папа вздохнул, словно обрадовавшись.

– Конечно. Не спеши. Но постарайся решить до первого дня школы.

Я улыбнулась.

– Это я могу.

Он обнял меня. Это казалось таким естественным, словно так всегда было. Я обвила его рукой.

– Что насчет пробежки? Становится все светлее, – он посмотрел на горизонт, где уже подумывало проснуться солнце.

– Повезло, что день простой, – я вытянула руку над головой, потянулась, повторила с другой рукой.

– Не думай, что легко обгонишь меня, – он указал на свои кроссовки, которые были в моде лет десять назад. – Я был быстрее всех в школьной команде. Мой рекорд в забеге на милю так и не побили.

Я закатила глаза.

– Потому что ты закончил школу в классе из пятнадцати детей, и только ты был в команде по бегу в тот год.

Он рассмеялся, как бывало утром Рождества и на днях рождения.

– Мелочи.

Я сглотнула ком в горле. Он не пропал.

– Готов? – я указала на дорожку впереди.

Папа стал бежать на месте.

– Всегда готов.

Хоть я все еще печалилась из–за Кэллама, я рассмеялась. Папа снова шутил, вел себя так, словно его семья существовала.

Я побежала, папа двигался рядом со мной. Мы не пробежали далеко, а он уже задыхался. Мы даже не быстро бежали.

– Мы же всего на милю или две? – он тяжело дышал. – День ведь простой.

Я старалась не улыбаться.

– Одиннадцать или двенадцать. Простой по темпу, а не расстоянию.

Папа застонал так громко, что белка с воплями убежала от дерева у дорожки.

– Это все? – он пожал плечами, словно это были пустяки, но уже вспотел.

Я уже не скрывала улыбку. Я не бежала одна.

– Эй, пап? – я притихла на миг. – Спасибо за все.

Он посмотрел на меня и улыбнулся. Он улыбался всю пробежку.

– Спасибо за второй шанс.

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

Последний день роли вожатой в лагере. Я пришла сюда с ненавистью ко всему, а теперь собиралась уезжать, зная, что кусочек этого меня останется со мной на всю жизнь. Как и тут останется кусочек меня.

Для последней пробежки я встала пораньше, и папа присоединился ко мне, хоть я и говорила, что, если он не мог идти, не хромая, то и бежать не стоило. Но он настоял. Говорил, что нужно было прогнать боль, но это помогало бы от растяжения мышц. Но я была рада обществу. Я скучала по папе, с которым я ощущала, что могла сделать все, и даже если не справлюсь, это поправимо.

Было почти восемь, когда я пришла к шкафчику и достала предметы для поделок. Придумывать. Творить. Больше поделок. Они мне уже снились.