Достойный наследник - [10]

Великан улыбнулся.

– Должен сказать, я люблю свою семью, и жизнь здесь тоже люблю, но… черт побери все, человече… – Словотский покачал головой и вздохнул.

– Но сейчас ты чувствуешь себя куда более живым, чем когда-либо прежде, да?

– И ты тоже? – Уолтер приподнял бровь. – Ну да.

– Я – нет. Может быть, так и должно быть, но мне это не нравится. Только припомни, как тебе было весело, когда ты балансировал на острие копья.

Словотский хмыкнул.

– Я очень постараюсь.

– Ну еще бы.

– Зараза ты. Это же мой последний шанс. – Словотский допил пиво. – Что теперь?

– Теперь – заткнись и выпей еще эля. Потом сходи пообщайся с женой и моими назваными дочками. Пусть порадуются, пока мы еще тут. А вечером – давай-ка мы с тобой напьемся по-настоящему. Утром начинаем тренировки – сразу, как поговорим с царем.

– Тренировки?…

– А ты как думал? Мы отправляемся через пару-другую десятидневий.

Когда вопрос о возвращении на тропу борьбы был решен, Ахира принял на себя командование прежде, чем осознал это. Он решил, что ему куда больше нравится снова быть командиром – даже если командовать приходится отрядом всего лишь из них двоих, как сейчас, – чем просто советчиком, как бы высоко советы ни ценились.

– Очень хорошо.

И Словотский улыбнулся своей фирменной улыбкой, улыбкой, которая вопрошала: «Ну не умница ли был Бог, что создал меня?», одновременно показывая, что вопрос совершенно риторический.

– Последнее слово всегда за тобой?

– А то. – Словотский улыбнулся. Опять.

Чуть-чуть раньше, в коттедже университетского городка: Артур Симпсон Дейтон

– Я тревожусь об этом мальчике, – проговорил Артур Симпсон Дейтон, и из его трубки вылетел клубочек дыма. – Я – Артур Симпсон Дейтон, – настойчиво повторил он самому себе. – Не Арта Мирддин. Я должен им быть – на этой стороне.

Не то чтобы та паутина лжи, которую он сплел, чтобы дать жизнь своей дейтоновской личности, что-то значила для него – просто обращение к этой личности было его якорем в море безумия, что медленно, но неуклонно росло в нем. Некогда это безумие уже вырвалось из-под контроля, стало убийственной бурей. Но вот уже долгие века в море был покой.

– Покой обманчив, как и всегда.

Не важно, сколько длится покой. Сколько бы он ни длился, это спокойствие ока бури. Он пребывал в оке бури столетия – но все равно это лишь химера спокойствия.

– Одна лишь иллюзия.

В полутемной комнате маленького коттеджа преподавательской части студенческого городка не было никого, кроме него; Дейтон, как частенько в последнее время, говорил сам с собой. Слишком большая потрачена сила.

– Слишком большая потрачена сила.

Разумеется, вовсе не всегда тот, кто говорит сам с собой, – безумец, но маг ни в коем случае не должен этого делать, как пороховых дел мастер не должен курить, составляя свое зелье. Слова и символы, допускаемые в мозг, всегда надо отбирать – со всей тщательностью и осторожностью. Символы и их могущество надлежит хранить до мига, когда это могущество должно быть выпущено и воплощено.

Представим мага, шевелящего губами и бормочущего огненное заклятие в тот самый миг, как оно пришло ему на ум… оно вырвется тут же, поразив неведомо кого и неведомо зачем.

Так что маг, беседующий сам с собой, опасен.

И глуп.

Или – что даже скорее – безумен.

Артур Симпсон Дейтон отлично знал, почему говорит сам с собой, но поделать с этим он ничего не мог.

Может стать и хуже.

И было хуже – вне ока бури.

И будет хуже – правда, недолго. Очень недолго, на это он надеялся со всем пылом души.

– Стареешь ты, Арта, вот в чем дело. «Мальчик», ну надо же! Ему уже почти сорок – сорок лет, прожитых там. Не в здешнем медленном времени.

Но даже и так – прикрывать отсутствующих трудно, и в сплетенной паутине лжи непременно попадутся слабые нити. Самым простым были списки учащихся: с ними можно было управиться малой силой, всего-то чуть-чуть воздействовать на чернила и начинку компьютеров… С секретаршами и подавно трудностей не было; они помогали «добровольно», а после просто-напросто забывали, что позволили некоему профессору философии порыться в списках, чего, разумеется, не имели права делать.

Трудней всего было с родней, возлюбленными и друзьями – каждого нужно было отыскать, с каждым побеседовать прежде, чем они поднимут тревогу. С одними – высказать предположение, с другими – подсунуть правдоподобную ложь…

Ничего, скоро клубок размотается до конца. Но к тому времени дело должно быть закончено.

Лишь на миг он приоткрыл свой разум бормочущему врагу, безумию, что лежало по Ту Сторону.

Скоро это закончится, подумал он.

Скоро.

– И все же я тревожусь за мальчика.

Глава 3: ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Нет, для меня стареть не можешь ты.

Каким увидел я тебя впервые,

Таков ты и теперь…

Вильям Шекспир

– Милая, я дома! – С этим восклицанием Карл Куллинан ступил на лестницу, ведущую на второй этаж Бимстренского замка, к его личным покоям. На площадке мимо него проскочили две камеристки; он одарил обеих кивком и улыбкой, постаравшись улыбнуться пошире той, что уродливей. Как-никак, приближенные слуги.

Он сам не понимал, почему думал когда-то, что горничные должны быть непременно юными и привлекательными.