Достопамятные деяния и изречения - [19]

2.4. Наши предки с величайшей тщательностью поддерживали традицию, в соответствии с которой никто не должен был находиться между консулом и первым ликтором, даже исполняя свои обязанности. Только сын консула и его мальчик-раб могли идти впереди. Этот обычай поддерживался настолько усердно, что даже когда Квинт Фабий Максим, человек, который был консулом пять раз, пользовался величайшим уважением и в то время находился в очень преклонном возрасте, был приглашен своим сыном, консулом, идти между ним и ликтором, дабы его не смяла встретившая их на пути толпа врагов-самнитов, он отказался.

Посланный сенатом в должности легата к своему сыну, консулу, в Свессу, он перед стенами лагеря решил исполнить надлежащий обряд уважения. Раздраженный тем, что ни один из одиннадцати ликторов не предложил ему спешиться, он в гневе продолжал сидеть в седле. Увидев это, его сын приказал своему первому ликтору, чтобы тот велел отцу спешиться и предстать перед ним. Фабий немедленно подчинился велению со словами: «Сын мой, я не презираю твою высшую власть, но я хотел проверить, знаешь ли ты, как вести себя в должности консула. И не потому, что не знаю, как надо уважать отца, но потому, что полагаю общественные установления выше частных».^[115]

2.5. С действиями Квинта Фабия, достойными похвалы, можно сравнить поступок нескольких мужей, отличившихся исключительным терпением. Они были посланы в качестве легатов в Тарент, чтобы потребовать возмещения ущерба, и подверглись там величайшему оскорблению, вплоть до того, что одного из них буквально опрыскали мочой. Когда, по греческому обычаю, они прибыли в театр, то рассказали о своей цели в предписанных им выражениях, ни словом не упомянув о нанесенных им обидах, чтобы не отклоняться от официального поручения. Даже тяжелейшее оскорбление не смогло нарушить их врожденного уважения к древним обычаям. О Тарент, ты действительно достиг предела в своем наслаждении процветанием, которым долго хвалился к всеобщей зависти. Ты слишком заважничал от блеска судьбы, ты смотрелся высокомерным, устойчивым и самодостаточным, но все равно рухнул из-за своей слепой безрассудности под неоспоримым мечом нашей империи.

2.6. Но вот, чтобы от нравов, испорченных роскошью, продвигаться в направлении строжайших установлений, сенат в стародавние времена учредил некое постоянное место, которое и сейчас называется «сенакул»^[116]. И сенаторы не ждали особого постановления о созыве, но прямо оттуда следовали в курию, поскольку считали, что гражданин должен исполнять общественные обязанности по своей воле, не дожидаясь официального решения, ибо во втором случае он заслуживает сомнительной похвалы: служба, навязанная властью, способствует доверию к тому, кто требует, но не к тому, кто исполняет.

2.7. Надо бы еще вспомнить, что народным трибунам запрещалось входить в курию. Их скамья устанавливалась пред дверью, и они с величайшей тщательностью проверяли всякое постановление сената вплоть до того, что никакое решение не имело силы без их одобрения. Все древние сенатские постановления обычно подписывались буквой «С», и это означало, что трибуны также с ними согласны.^[117] Хотя они соблюдали интересы всего народа и имели право прекратить действие любого магистрата, они все же позволяли магистратам использовать в качестве знаков отличия всенародно одобренные серебряные сосуды и золотые кольца, с тем чтобы этими предметами подчеркнуть уважение к официальным лицам.

2.8. Сколь бы ни возрастало величие магистратов, оно все же сдерживалось. Внутренности жертвенных животных переправлялись в государственную казну, а затем квесторы их продавали. Таким образом, в жертвоприношениях римского народа культ бессмертных богов сопровождался человеческой умеренностью, когда наши правители прямо у алтарей приучались к необходимости иметь незапятнанные руки.^[118] Умеренность эту настолько ценили, что, по решению сената, вознаграждали тех, кто справедливо управлял провинциями. Ибо считалось неприемлемым и постыдным, чтобы тот, кто прекрасно зарекомендовал себя в глазах общества в дальних краях, у себя дома испытал падение своего достоинства.

2.9. Молодые люди из сословия всадников собираются дважды в году, чтобы предстать перед высокими властями. Обычай празднования Луперкалий был установлен Ромулом и Ремом, которые возликовали, когда их дед Нумитор, царь Альбы Лонги, позволил им основать город под холмом Палатином, где их нашел и взрастил Фавстул, в месте, которое освятил Эвандр из Аркадии. После жертвоприношения, массового забоя коз и радостного пиршества с обильными возлияниями, юноши, одетые в шкуры жертв, бегали вокруг и в шутку стегали ремнями всех встречных. В память об этом веселом обычае был учрежден ежегодный праздник. Квинт Фабий постановил устраивать в июльские иды смотр всадников, одетых в пурпурные плащи. Он же, будучи цензором, вместе с Публием Децием, чтобы положить конец распрям и чтобы чернь не захватила в свои руки проведение выборов, разделил все население по четырем трибам и назвал их городскими. За этот акт примирения он, хотя и так был прославлен военными победами, получил прозвище Максим.