Достоевский (и еврейский вопрос в России) - [10]

Он уже вполне освоился в литературном мире и порой позволяет себе в письмах к брату весьма небесспорные суждения о людях, которые занимают весьма достойные и прочные места в этом мире: «Некрасов – аферист от природы, иначе он не мог бы и существовать, он так с тем и родился…» (письмо от 8 октября 1845 г.). Столь вольное суждение основано на том, что Некрасов предложил проект «летучего маленького альманаха».[11] Для Ф. М. это был провальный проект.

Впрочем, его вины здесь не было. Некрасов ввел Ф.М., тогда модного, но еще юного и начинающего литератора, в литературный салон Панаевой. Он совместно с мужем Панаевой издает литературный журнал. Некрасов и сам только пробивается на литературный олимп. Он поссорился с отцом, отказавшись от военной службы. Это не его; его влечет поэзия. И, как все поэты, он немного романтик. Но самую малость. В нем много здорового прагматизма. Но не на скудной почве средней дворянской семьи. В нем скрыт литературный талант, причем, как правильно заметил Ф.М., не лишенный сорняка «авантюризма».

Некрасов нашел и занял в литературе (особенно в поэзии) место защитника сирых и обиженных, певца горя народного. На этом поприще весьма успешен, у него практическая складка ума плюс талант. Замечен и поддержан Белинским, открывателем и собирателем литературных талантов. О Некрасове, впрочем, у «неистового Виссариона» своеобразное мнение, пограничное с злословием: «Никогда не был ни идеалистом, ни романтиком, на наш манер… он человек, у которого будет капитал, который будет богат». Ну что ж, Ванга еще не родилась, но ее предвестники уже рядом. Белинский как в воду глядел. Некрасов будет богат, успешен и самого министра финансов обыграет в карты на весьма внушительную сумму. Пока же, издавая с весьма посредственным литератором И. И. Панаевым журнал «Современник»[12], он не менее успешно увел у него жену, которая стала гражданской женой Некрасова. Но это уже другая история. И вам лучше познакомиться с воспоминаниями самой Панаевой. Именно И. И. Панаев в ноябре 1845 года привел Ф. М. в литературный салон А. Я. Панаевой, где «весь Петербург литературный», чтобы представить его обществу. Из воспоминаний Панаевой: «…видно было, что это страшно нервный и впечатлительный человек… он, видимо, был сконфужен… Все старались занять его…» Теперь он становится постоянным членом кружка Панаевой и бывает здесь постоянно. Он знакомится с Тургеневым. И тотчас в письме к брату следует: «Тургенев влюбился в меня. Но, брат, что это за человек?.. Поэт, талант, аристократ, красавец, богач, умен, образован… Я тоже едва ль не влюбился в него…» Но будем помнить о «болезни» Ф.М.! Я бы назвал ее «двойственность» суждений и оценок. Пройдет немного времени, Ф. М. рассорится с Тургеневым и со всей горячностью начнет его судить.

Вскоре, однако, наступит охлаждение Ф. М. в отношениях с кружком («салоном») Панаевой, что не помешает безмерно влюбчивому писателю влюбиться в А. Я. Панаеву. Брату он так и написал: «Я был влюблен не на шутку в Панаеву». И было в кого! Блестящая, умна, красивая, да и литератор не из последних. Но это уже для другой книги.

В воспоминаниях Панаевой содержится весьма любопытная информация, расширяющая представление о Ф. М. как о человеке и гражданине. Когда вслед за неудачей с «Двойником» и «Хозяйкой» литературная деятельность Ф. М. подверглась серьезной критике Белинского, это вызвало раздражение и даже обиду со стороны писателя. Сказался его непростой характер. О «Романе в девяти письмах», написанном Ф. М. для некрасовского «Современника» чуть ли не «за одну ночь», Белинский так написал: «Достоевского переписка шулеров, к удивлению моему, мне просто не понравилась, – насилу дочел… Это общее впечатление». Об этом упоминает в своей работе о Достоевском Анри Труайя[13]. У Ф. М. явно период спада в начавшейся столь успешно литературной деятельности. Он работает в 1846 году над двумя повестями, чтобы рассчитаться за долг – аванс, полученный от Краевского под будущую обещанную работу. Это «Сбритые бакенбарды» и «Повесть об уничтоженных канцеляриях», «обе с потрясающим трагически интересом… Публика ждет моего с нетерпением…», которые так и не будут завершены и опубликованы. Мы узнаем об этом из письма брату: «…все мои издания лопнули и не состоялись… Издание я сделаю к будущей осени…» (письмо от 26 ноября 1846 г.).

А уже в письме от октября мы читаем: «Я все бросил: ибо все это есть не что иное, как повторение старого, давно уже мною сказанного… Я пишу другую повесть, и работа идет… свежо, легко и успешно…» Но критика Белинского не осталась без ответа. Пока не публичного. Это еще впереди. В письме к брату (26 ноября 1846 г.) он жалуется: «Что же касается до Белинского, то это такой слабый человек, что даже в литературных мнениях у него пять пятниц на неделе». А с Некрасовым он и вовсе рассорился «Скажу тебе, что я имел неприятность окончательно рассориться с «Современником» в лице Некрасова… Некрасов же меня собирается ругать…»

Если рассуждать честно и здраво, то в эти 4–5 лет писатель Достоевский только начинал учиться ремеслу. «Бедные люди» – это, пожалуй, единственно удачная работа. Все остальное слабо, написано без раздумий, ради серебряных рублей и ассигнаций, от которых было много ожиданий, которые быстро исчезли без меры и вкуса и побуждали к дальнейшей гонке за призрачным «златом». Рукописи-долги-рукописи… и снова долги. Неудачи порождали критику. К этому Ф. М. не был готов, мешали честолюбие, заносчивость, гордыня, как противовес скромности.