Доржи, сын Банзара - [4]

Доржи, как и Алеша, ненавидит «свинцовые мерзости» жизни и страстно мечтает отдать все силы ума и сердца умному, талантливому народу, задавленному царизмом.

«Несмотря на историческую отдаленность, — сказал о произведении Ч. Цыдендамбаева известный советский писатель Ю. Либединский, — мы воспринимаем роман «Доржи, сын Банзара» с тем большим волнением, с каким воспринимаешь книгу современную, по-настоящему художественную»[7].

Критик Вера Смирнова, говоря о выдающихся произведениях эпического плана в национальных литературах, широко и правдиво отражающих прошлую жизнь народов советского Востока, называет их народоведческими[8].

«К таким народоведческим книгам, — утверждает критик, — относятся, несомненно, и исторические романы-биографии, как «Доржи, сын Банзара» Цыдендамбаева, как эпопея об Абае Мухтара Ауэзова»[9].

Роман Чимита Цыдендамбаева, переведенный на русский язык и дважды изданный московским издательством «Советский писатель», был тепло встречен широкими кругами советских читателей.

Закончив книгу о детстве Доржи, автор тотчас же приступил к работе над второй частью трилогии, посвященной казанскому периоду жизни будущего ученого.

Между первой и второй частями романа-эпопеи писатель опубликовал небольшой сборник рассказов «Новый дом», выдержавший уже несколько изданий. Поэт и романист в новой книге выступил как мастер короткого рассказа, тонкого и поэтичного, с большим внутренним смыслом.

Рассказы Чимита Цыдендамбаева на первый взгляд кажутся тематически разрозненными, каждый из них представляется лирическим этюдом, написанным под определенным впечатлением — будь то случайная встреча повествователя со старухой буряткой во время летнего ливня или услышанная им где-то песня чабанки о счастье жизни в родном краю. В большинстве своем рассказы не имеют четко выраженного сюжета, лишены они и внешней занимательности. Художественное своеобразие рассказов Цыдендамбаева в глубоком подтексте, в лирическом тоне, окрашивающем повествование. В рассказах книги «Новый дом» незримо присутствует и сам автор — добрый, вдумчивый человек, по-сыновьи влюбленный в степные просторы республики, в ее людей, творящих коммунистическую новь.

Характерны в этом плане рассказы «Ливень в степи» и «Новый дом», В первом из них рассказывается, как путников, возвращающихся в город в открытом кузове машины, настиг свирепый степной ливень. Вот эти строки: «На ясном небе стали появляться мрачные облака. Они собирались со всех сторон, точно стада черномастных коров. Послышались раскаты далекого грома, тучи засуетились, закружились на месте, будто их окружили голодные волки. На небе поднялась страшная суматоха. Среди рева и шума то там, то тут засверкали яркие молнии. Казалось, что это небесные пастухи нещадно хлещут беспокойных коров золотыми бичами. Ветер усилился, по дороге рыжим клубком покатилась пыль, по высокой траве прошли темные волны, и хлынул обильный степной дождь…»

Люди, промокшие до костей, решили воспользоваться гостеприимством жителей маленького придорожного улуса. Герой рассказа попал в юрту одинокой, казалось, всеми забытой старухи. Настороженно расспросив незнакомца, кто он и откуда, маленькая подвижная старушка подобрела: угостила случайного гостя горячим супом, рассказала о сыне и внуках и попутно вспомнила давнюю историю, прочно запечатлевшуюся в памяти.

В годы молодости, когда ее пятилетний сын Жалсан опасно заболел, в такую же непогоду около юрты неожиданно «остановилась запряженная пара лошадей, с телеги слезли двое каких-то русских, попросились на ночлег…» Один из них оказался доктором. Усталый и продрогший, он всю ночь провел у постели метавшегося в жару ребенка. Чуткий и внимательный доктор спас жизнь Жал-сану. Память старухи сохранила образ чудесного исцелителя сына. На всю жизнь она запомнила белую повязку на его шее, грустные, задумчивые глаза да тяжелый натужный кашель. Как священную реликвию старая бурятка хранит на божнице книгу, забытую доктором, с потускневшей надписью: «А. Чехов». Эту книгу перед смертью она передаст сыну, а тот, когда придет пора, — своим детям, и скажет: «Вот книга доктора, который когда-то вашего отца от смерти спас…»

Взволнованное объяснение героя рассказа, что ей, Норжимо-абагай[10], посчастливилось увидеть великого писателя, не произвело должного впечатления на неграмотную старуху: она хранит в своей памяти образ русского доктора, простого и сердечного, спасшего жизнь ее единственному сыну.

Всего несколько страниц занимает бесхитростный рассказ старухи бурятки о русском докторе, а перед взором читателя — законченный портрет Чехова.

В рассказе «Новый дом» (давшем название сборнику) описан, казалось, обычный, ничем не примечательный случай в жизни современного улуса: постройка колхозником нового дома. Балдан Санхиров, тихий и медлительный колхозник лет пятидесяти, решил построить новый добротный дом. Жена Балдана — Пэлма — удивилась столь неожиданному и, как ей казалось, легкомысленному решению своего мужа.

«У нас же нет ни одного бревна, — возразила Пэлма. — Не то что новый дом, мышеловку не из чего сколотить… Женщина не станет собираться кроить тулуп, если у нее нет овчины…»