Дорогие гости - [35]

Она подставила согнутую руку, просто в шутку, но миссис Барбер оперлась на нее и встала, чуть пошатнувшись и снова рассмеявшись. После этого показалось совершенно естественным и дальше держаться под руку. Они спустились по ступенькам и вышли на солнечный свет, раздумывая, куда бы направиться теперь. Короткое столкновение с навязчивым незнакомцем вернуло дню прежние краски.

Однако Фрэнсис и миссис Барбер не забывали о времени. Пролетело уже полтора часа, совсем незаметно. Они собрались было вернуться к теннисным кортам, но в конечном счете неохотно решили, что пора двигаться домой. Поднявшись по отлогому склону, они еще раз остановились полюбоваться колокольчиками и вскоре вновь оказались на пыльном тротуаре. До самого дома они шли под руку. Разъединились, только когда торопливо переходили через оживленную дорогу. Но на противоположной стороне улицы миссис Барбер переложила зонтик на другое плечо и обошла Фрэнсис, чтобы идти слева от нее, а не справа, как раньше. В первый момент Фрэнсис не поняла, зачем она так сделала, но почти сразу сообразила: миссис Барбер встала таким образом, чтобы между ней и проезжей частью находилась Фрэнсис, и сделала это машинально, как если бы шла рядом с мужчиной.

Еще пара минут – и вот он, дом. Фрэнсис открыла калитку, отперла переднюю дверь. Они вместе поднялись по лестнице, миссис Барбер зевала на ходу.

– Меня разморило на солнце, в сон клонит. Вы сейчас чем будете заниматься, мисс Рэй?

– Мне надо позаботиться об ужине для матери.

– А мне – об ужине для Лена. Ах, если бы еда готовилась сама собой! А полы, ковры и посуда сами собой подметались, чистились и мылись! Хорошо бы мистер Эйнштейн изобрел машину для помощи по хозяйству, правда? Вместо того чтобы писать всякую заумь про время, пространство и прочее, которую все равно никто не понимает. Могу поспорить, я точно знаю, что думает об этом миссис Эйнштейн.

Говоря это, миссис Барбер повесила зонтик на вешалку и стала стягивать перчатки, палец за пальцем.

Однако, сняв обе перчатки, она помедлила с ними в руке. Они с Фрэнсис посмотрели друг на друга.

– Мне очень понравилась наша прогулка, – сказала Фрэнсис.

– Мне тоже, мисс Рэй.

– Можем повторить как-нибудь.

– О, я с удовольствием.

– В таком случае… если вы не против, конечно… можете называть меня Фрэнсис.

Миссис Барбер казалась польщенной.

– И это тоже – с удовольствием!

– А как мне вас называть? Если вы предпочитаете обращение «миссис Барбер» – так тому и быть.

– Ах, нет, не надо! Терпеть не могу это имя, всегда терпеть не могла! Оно словно с игральной карты в «счастливой семейке», вам не кажется? Вы можете называть меня Лил, как мои сестры… хотя нет, лучше не надо. Лен говорит, «Лил» звучит как имя какой-нибудь официантки. Сам он зовет меня Лили.

– Лили, Лил… А что, если Лилиана?

– Лилиана? – Она удивленно похлопала глазами. – Так меня никто не называет.

– Ну, мне и хотелось бы называть вас так, как никто больше не называет.

– Да? А почему?

– Сама не знаю. Но это красивое имя. И оно вам замечательно подходит.

Последние слова на самом деле были обычной любезностью. А чем еще они могли быть в таких обстоятельствах? Но Фрэнсис и миссис Барбер стояли совсем рядом, на полутемной лестничной площадке, и в тишине, наступившей после этих слов, между ними двумя опять произошло что-то, какая-то неуловимая алхимическая реакция… И опять миссис Барбер будто бы заколебалась на мгновение. Но потом улыбнулась и слегка наклонила голову. Такое впечатление, подумала Фрэнсис, что на любой комплимент, даже исходящий от женщины, она не может отозваться иначе, чем просто принять его, впитать, вобрать в себя.

– Какая вы забавная, мисс Рэй, – тихо произнесла миссис Барбер. – Да, конечно, называйте меня Лилиана.

И на этом они расстались.

За ужином мать поинтересовалась, как прошла сегодняшняя прогулка, и Фрэнсис ответила, мол, очень славно. Они с миссис Барбер полюбовались цветами. И вообще, с удовольствием размяли ноги… Вдаваться в подробности она не собиралась. Но через несколько минут вдруг поймала себя на том, что говорит:

– Знаешь, я даже начинаю жалеть миссис Барбер. Она сегодня кое-что рассказала о своем браке – и он не самый счастливый, похоже.

Мать подняла глаза от тарелки:

– Неужели прямо так и сказала?

– Ну, не дословно.

– Хотелось бы надеяться. Ведь вы с ней едва знакомы.

– Но все же у меня сложилось такое впечатление.

– Вряд ли они с мистером Барбером очень уж несчастливы. Я только и слышу, как они смеются. Наверное, они немного повздорили вчера и уже завтра помирятся.

– Вполне возможно, – согласилась Фрэнсис. – Хотя… не знаю. Мне сдается, там что-то более серьезное, чем обычная ссора.

– Со стороны подобные вещи часто кажутся более серьезными, чем есть на самом деле, – сказала мать, уже более благодушно. – Даже мы с твоим отцом изредка поругивались… Но право же, Фрэнсис, нам не следует обсуждать чужие отношения. И если миссис Барбер еще когда-нибудь заведет с тобой такой разговор, ты уж постарайся сразу его пресечь, хорошо? – Она подцепила на вилку шпината и вдруг застыла, не донеся его до рта. – Надеюсь, ты с ней не откровенничала?