Дороги в горах - [6]

Из-за белесого облака выглянула круглая большая луна. С вечера на жесткий наст выпал легкий, похожий на лебяжий пух, снежок. Теперь он заискрился, засверкал.

Мысли Клавы снова вернулись к Игорю. Какой-то он не как все. Особенный… Не похож на шебавинских мальчишек. Клава тихо засмеялась…

Глава третья

Варя Хвоева вычерчивала поперечный профиль реки. На зеленоватой бумаге-миллиметровке черная линия карандаша, круто изломившись, опускалась в воду. А на другом берегу линия опять круто поднималась.

Для всякого человека линия профиля была кривой, изображающей какую-то местность, и только. А Варе каждый пикет, каждая плюсовая точка говорили о многом. Профиль снимался поздней осенью. Солнце то пряталось за облаками, и тогда все вокруг покрывалось мрачными тенями, то опять выглядывало, холодно и будто насмешливо улыбаясь. Снизу по долине напористо и неудержимо летел ветер. Он гнул и трепал вершины стройных деревьев, бурунил зеленоватую воду, жег лица, делал непослушными руки. Варя и молодой рабочий выбивались из сил, но никак не могли зайти на лодке в створ, чтобы сделать промеры глубин. Варя кусала губы, сердилась на себя и рабочего. А седые струи неистово бились о лодку и гнали ее туда, где среди навала камней вода, казалось, по-настоящему кипела.

Зато как приятно было закончить работу. В затиши, под скалой, они развели костер и вскипятили чай. Налив себе в жестяную кружку, Варя долго грела о нее красные пальцы, потом осторожно отхлебнула. Для иззябшего и усталого человека что может быть приятнее горячего чая? Рядом, внизу, по-прежнему бушевала река, бросая из стороны в сторону зеленые валы, вскипая на камнях, которые сверху покрылись белой коркой льда. Покоренная река уже не страшила. Не страшило и то, что облака, сомкнувшись, осели на склоны гор и в воздухе вместе с жухлыми листьями замелькали редкие, но крупные снежинки.

А еще лучше вспоминать все это теперь, в теплой комнате, когда с улицы к окнам прильнула непроглядная темнота и ветер тонко посвистывает в ветвях тополей.

Сегодня днем, идя по улице, Варя впервые почувствовала запах талого снега. Крыши строений еще в белых шапках, еще не звенит капель и нет сосулек, но талым снегом определенно запахло. Значит, весна подступает.

Домой Варя вернулась возбужденная, с румяными щеками. Сняв пуховый платок и легкую шубку, она подхватила на руки дочку и закружилась с ней по комнате:

— Леночка, весной запахло! Весна!.. Тепло!..

Девочка, упираясь ручонками в грудь матери, принялась допытываться:

— Мама, а если весной запахло, значит, снега не будет?

— Скоро не будет.

— Ждите, — отозвалась из кухни свекровь. — Февраль-то отпустит, а март подберет.

— Как ни подбирай, а март — весенний месяц, — возразила Варя.

— Мама, снега не будет — я поеду на велосипедике?

— Поедешь, дочка.

— А ты в горы поедешь?

— Поеду.

— Будешь по камням лазить?

— Обязательно.

— Будешь лазить, пока не сверзнешься?

— Сверзнусь? Слово-то какое выкопала. — Варя расхохоталась, подбросила дочку. — От бабушки слышала или от папы?

— От бабушки, — девочка обхватила шею матери. А та с хохотом опять закружилась по комнате. Свекровь смотрела из кухни на сноху и внучку с лаской в глазах. Потом зашла в комнату, осторожно спросила:

— Ты и впрямь собираешься в горы?

— А как же, мама? — удивилась Варя. — Ведь изыскания под электростанцию не закончены.

Старуха тяжело вздохнула и ушла с обиженным видом в кухню.

За работой Варя не заметила, как стемнело. Бабушка накормила ужином внучку и уложила спать, легла сама. Согрелась около теплой стенки печки и сладко, с храпом, заснула.

В одиннадцать часов Варя забеспокоилась. Почему нет Валерия? Обещал к десяти приехать. Уж не случилось ли чего? Дорога опасная, ночь… Варя долго и настойчиво крутила ручку телефона, стараясь дозвониться до колхоза, в который поехал Валерий Сергеевич. Вот наконец в трубке послышался приглушенный сонный голос. Он ответил, что собрание давно закончилось и Хвоев уехал.

Работать Варя уже не могла. Она бродила ко комнатам, прислушивалась, заглядывала в темные окна. Поправив на спящей дочке одеяло, зашла в кухню. На плите остывал ужин.

…Варя прилегла на диван и незаметно задремала. Очнулась она от хлопка двери.

— Валерий! — Варя выглянула в полутемную переднюю и отшатнулась. Там, заслонив всю дверь, стоял человек в лохматой козьей дохе. Растирая ладонью лицо, он спросил:

— Не спите?

— Да кто это? А, Сенюш! — Варя включила в прихожей свет. — Что так поздно?

— Дело такое… Беда пригнала. Чма наша… Рысь, однако, сильно подрала.

— Рысь! Да как все случилось?

— Так и случилось. Рысь на овечку упала. Чма ее палкой. Вот и случилось. Она там, в санях…

— Так зачем ты ее сюда привез? Скорей в больницу!

— Да как сразу в больницу? Ночь… Примут ли? Вот и завернул…

— Конечно, примут. Вези скорей!

* * *

В спящем доме резко затрещал телефон. Петр Фомич, рассерженный тем, что сломан первый сон, пробирался в потемках к столу. Больно ударясь коленом о стул, он окончательно потерял самообладание.

— Да! Грачев слушает! — рявкнул Петр Фомич в трубку. — Кто? Ты, Тоня? В чем дело? Гм… Вот и действуй без оглядки. Надо не людей беспокоить, а инициативу проявлять. Да, да, побольше инициативы. Не студентка теперь…