Дороги в горах - [19]

— Слушай, рассчитываться сегодня тебе. Мать отказала в кредите.

— Ладно, — Игорь неизвестно чему рассмеялся и полез в карман.

— Ого, да у тебя до черта денег! Пойдем на концерт!

— Я пойду заниматься! — Игорь, опираясь о стол, попытался встать.

— В таком виде? Бесполезно… Пошли!

Утром, собираясь в институт, Игорь брезгливо косился на грязные, высунувшиеся из-под одеяла ноги Аркадия. В голове чувствовалась неприятная тяжесть и шум. Что в этом пиве хорошего? Горькое, противное… Подготовился, называется. Нет, хватит! Сегодня написать сочинение — и за грамматику…

Игорь вспомнил Клаву. Хотелось скорее увидеть ее, и в то же время было стыдно. Клава беспокоится о нем. Первые слова будут: как занимался? А что говорить? Врать? Игорь крякнул и крутнул толовой. Сегодня же он засядет…

Вечером Аркадий предложил пойти в оперетту.

— Иди сам, — буркнул Игорь, еще ниже склоняясь над грамматикой. И, чтобы окончательно отделаться, неохотно добавил: — Если нужны деньги, я дам.

— Как я ошибся в тебе, — огорченно вздохнул Аркадий. — Думаешь, я подмазываюсь? Плевал я на деньги. Для меня дружба дороже.

Игорь растерялся.

— Почему ты так понял? Я просто… Знаю, что у тебя нет.

— Если так — иное дело, — сразу успокоясь, сказал Аркадий. — В таком случае я не прочь перехватить у тебя… Значит, не пойдешь? Смотри, тебе видней. Подзубрить эту чертову грамматику, конечно, не мешает.

Игорь молча наблюдал, как Аркадий надел шелковую рубаху, обильно смочил одеколоном волосы.

— Помыл бы ноги, — посоветовал Игорь.

— Под носками не видно.

Оставшись один, Игорь вновь принялся за учебники. Упорно, слово за словом, он твердил правила, но в голову шло совсем другое. Сначала ему было приятно сознавать, что он выдержал напор Аркадия — не пошел с ним. «Выходит, есть у меня настойчивость, сила воли. Деньги Аркадий, конечно, не отдаст. Ну и пусть, подумаешь! А сила воли определенно есть. Иначе я не порвал бы письмо».

Стремясь во что бы то ни стало сосредоточиться, Игорь закрыл ладонями уши, но ничто не помогало. И чем больше он себя заставлял учить, тем сильнее было отвращение к грамматике. Наконец Игорь прилег на раскладушку, долго смотрел в потолок и незаметно заснул.

Глава десятая

Сдав экзаменационные листы, Игорь и Клава вышли из института. Молча постояли и так же молча пошли по проспекту.

День был переполнен солнцем, но оно не жгло, а приятно ласкало. В неподвижном прозрачном воздухе четко выделялся старинный деревянный дом с затейливыми башенками. Мимо него, рассыпая на все стороны веселые звонки, мчался трамвай.

Клава, чуть приотстав, время от времени поглядывала на Игоря. Наклонив голову, он шагал, погруженный в свои думы. Тонкие черные брови сошлись над переносьем, отчего на белом лбу вспухла бугристая складка.

— Игорь, что ты прежде времени отчаиваешься? Ведь никто как следует не знает, какие проходные баллы. А потом, наверное, учтут, что грамматика не решающая дисциплина для зоотехника. Да и вообще, говорят, мальчишкам будет предпочтение.

— Напрасное утешение! Ведь известно — зачислять будут с шестнадцатью, а не с пятнадцатью баллами. — Лицо Игоря дрогнуло.

Разговор больше не клеился. Клаве очень хотелось ободрить Игоря, но она не знала, как это сделать. Веских доводов, которые могли бы укрепить веру в то, что его зачислят, не находилось.

Свернув с проспекта, они пошли в тени тополей и остановились около ворот Клавиной квартиры. Клава подала Игорю руку.

— До завтра. Мне кажется, все обойдется. Зачислят. Вместе будем…

— Опять утешаешь. Ладно, Клава, отдыхай… Вот как все получается. Думали, как Юлий Цезарь: приедем, сдадим, поступим… Да… Отдыхай, завтра зайду.

— Буду ждать.

Игорь вернулся на проспект, к трамвайной остановке. Посидел от нечего делать на скамейке. Без особого желания выпил газированной воды. Выходит, отец был прав… А Клава… Что, если узнать, с какими же баллами будут зачислять? Есть надежда или никакой? Ведь скажут? Конечно, должны сказать.

Игорь поспешно направился к институту.

Секретарь приемной комиссии сухо ответила:

— Зачисляем с шестнадцатью баллами.

— И никаких исключений?

— Как посмотрит комиссия.

— Спасибо.

Игорь уже был у дверей, когда женщина окликнула его:

— Молодой человек, вы Гвоздина случайно не знаете?

— Гвоздина? — удивился Игорь. — Я Гвоздин.

— Нет, серьезно? Игорь Гвоздин? Так что же молчите? Я вас с утра ищу. Пойдемте скорее! — Она схватила растерявшегося Игоря за руку и увлекла в коридор. Там, отпустив его, женщина пошла вперед, рассыпая по паркету гулкую дробь каблуков.

В небольшой комнате она сказала:

— Подождите минуточку. Я узнаю… — И осторожно открыла высокую, обитую черным дерматином дверь.

Игорь не успел прийти в себя от неожиданности, как она снова выпорхнула из-за дверей:

— Сергей Борисович приглашает. Заходите.

Игорь переступил порог и остановился на почтительном расстоянии от большого массивного стола, за которым сидел солидный человек с вьющимися, но уже редкими волосами.

— Пожалуйста… Пожалуйста… Ох, какой молодец! Садитесь.

Игорь осторожно опустился на край глубокого кресла, а Сергей Борисович смотрел на него с приветливой улыбкой.

— Я знаком с вашим отцом. Беспокоится Иван Александрович. Два раза звонил. Как успехи?