Дороги без следов - [12]

Катя удивилась, что в палате никого нет. Пять коек ак­куратно застланы белыми простынями. Заглянув за печку, заметила, что там возле окна кто-то лежит. Лица не вид­но - закрыто газетой. Сдерживая дыхание, на цыпочках сделала несколько шагов и только тогда за газетой увидела русые волосы Кривохижа. Не помнит, как очутилась возле него.

Газета зашуршала, полетела на пол.

- Катя?!

Голос Кривохижа был прежним, родным. Какое-то время она смотрела на его лицо, а потом упала ему на грудь.

- Иван... - шептала. - Иван...

Подняла голову. Хотела заглянуть ему в глаза, но на­вернулись слезы. Она заплакала, как маленькая. Кривохиж тряхнул ее за плечи.

- Катя, успокойся! Прошу тебя... Успокойся. Снимай шинель.

Катя разделась, а он вскочил, накинул на себя госпиталь­ный халат.

- Как добралась?

- На лыжах...

- Молодчина ты у меня! - радовался он. Катя присела на табурет.

- Cбoкy страшно на тебя глядеть. Отсюда лучше.

Вид у Кривохижа действительно был неважный. Ожоги на лице почернели, зеленка расползлась до ушей.

- Болит?

- Вчера еще болело и жгло. Сейчас не так, - Кривохиж взял Катину руку, погладил. - Вихаленя сказал, что все это скоро заживет.

Катя пригладила свои черные волосы. С понимающей улыбкой глянула на него. Кривохижу показалось, что в па­лате сразу стало светлее.

- Что в полку? Ругают хлопцы меня?

- Никто ничего. Мохарт привет передавал. Может, и сам скоро приедет.

Кривохиж слушал Катю.

- В окно гляди,- сказал он.- Меня так расписали что, чего доброго, и разлюбишь.

- Говори, говори... Сегодня я тебе все прощаю,- опять улыбнулась Катя.

- О! Надо воспользоваться этим.

- Посмотрим...

- Что еще у нас слышно?

- Хлопцы летают, воюют, а мы ждем их на стоянках.

Катя встала, прошлась по палате.

- Летают на плацдарм?

- В основном, на плацдарм.

Катя смотрела на стены из круглых строганых бревен, потемневших от времени, на марлевые занавески на окнах и никак не могла избавиться от тревоги, которая охватила ее еще позавчера, когда она узнала, что Кривохиж не вернулся из полета.

- Сколько фрицев без меня хлопцы сбили? - спросил он.

Сидит на койке, тихонько покачивается вперед и назад, хочет знать, что нового в полку. А разве может она все рас­сказать? Разве она поможет ему, с засыхающими ожогами на лице, если скажет, что в воздушном бою ранен летчик третьей эскадрильи лейтенант Хведорович? Совсем расстро­ит, если скажет, что в полку уже нет его друга, храброго лет­чика второй эскадрильи лейтенанта Петрова. В воздушном бою Петров сбил двух "фоккеров", однако и сам попал под трассу эрликоновских снарядов.

- Наша сбила... Вторая тоже... всего четыре, - сказала она.

- Кто из наших не вернулся?

- Хведорович вчера под вечер выбросился с парашю­том. Подожгли его в бою. Над нашей территорией. Я не видела его. Рано вышла...

- Ты не волнуйся. Садись.

Легко сказать - не волнуйся! Хорошо успокаивать! Катя не то что волнуется, оставаясь на стоянке, когда Иван идет на боевое задание,- дрожит. Боже мой, чего не передумает, бывало, посматривая на западный край неба, откуда должны показаться свои самолеты! Ох, Иван, Иван...

Кривохиж даже и близко не представлял, о чем она сей­час думает. Помолчал, потом сказал, что сегодня ночью он несколько раз просыпался. Ему снилось, что она, Катя, пла­кала где-то рядом, звала его. Даже вставал с постели, глядел в окно.

Наклонившись, она потерлась щекой о его плечо, пре­рывисто вздохнула.

- Плакать-то действительно плакала, да не у тебя под окном, а в своей землянке...

- Нечего было делать. Тебе же Вихаленя все рассказал?

- Да. Однако сердцу не прикажешь. Хочу заснуть, за­ставляю себя, а не могу...

Спустя некоторое время она успокоилась, разговорилась и, когда санитарка принесла в палату обед, то они - Катя и Кривохиж - уже дружно заливались смехом.

- Весело у вас, Иван Иванович.

- Знакомься, Акилина, с землячкой, - сказал Криво­хиж. - Со Случчины.

Поставив обед на стол, Акилина вытерла руки о фартук и радостно посмотрела на Катю.

- Откуда же вы родом?

- Из Замошья.

- Боже мой, а я из Мозолей... Шуляковского дочка. Мо­жет, слыхали Шуляковского?

- Бондаря?

- Ага.

Акилина обняла Катю, как сестру, поцеловала ее.

- Вот это случчанка!

- И еще бог войны,- улыбался Кривохиж.- Она у нас командует пушками. Слыхала, как позавчера стреляли наши летчики?

- Да. И видела, как падали немецкие самолеты.

- Это ее пушки били по немцам.

Теперь Акилина с интересом рассматривала Катю.

- Кто из вашей родни остался в Замошье?

- Мама.

- А отец на фронте?

Катя помедлила с ответом.

- Теперь известно, где наши отцы,- ответил за Катю Кривохиж. - За отцами пошли сыновья, дочери...

- Ваша правда. Только из одной нашей хаты трое на фронте: два брата и я, - сказала Акилина.- Когда же мы дойдем до Случчины?

- Наверное, весной.

- Скорее бы,- сказала Акилина Кривохижу.- Иван Иванович, я и землячке принесу обед.

Принесла второй обед, пригласила Катю за стол.

- Обедайте, а я побегу.

Пообедав, Катя собрала посуду и вынесла из палаты. По­том подошла к окну. Стояла, не в силах оторвать взгляда от синих далей за огородами.

- Что там увидела?

- Вон с того холма я сегодня видела Беларусь. Сердце так и зашлось.

- Теперь мы все время воюем в белорусском небе.