Дорогая мамочка. Война во Вьетнаме глазами снайпера - [31]

С тех пор, как мы тащимся в патрулировании, у нас уже шестнадцать пострадавших, двенадцать раненых, а оставшиеся — пострадавшие от жары и малярии. Со мной и Дэном пока все в порядке.

Вы можете решить, что я подтруниваю, но сейчас здесь еще даже жарче. Температура поднялась до 130 градусов, поэтому можете представить, откуда у нас потери от тепловых ударов. «Ворчуны» несут на себе до 100 фунтов различного снаряжения и боеприпасов[43]. Не редкость, когда человек выпивает в сутки от трех до пяти литров воды. Я начал использовать таблетки «Хализон»[44], так что, надеюсь, не слягу снова с диареей. «Кулэйд» всячески приветствуется.

Собственно, это все, я надеялся получить сегодня какую-то весточку от тебя, но так ничего не получил.

Кстати, у меня появились фурункулы. Был бы признателен, если бы купила какое-то лекарство от этой напасти и отправила его мне. Также пригодится баночка витаминов.

Буду заканчивать, должен написать еще Лауре. Берегите себя.

С любовью,

Джо

* * *

Взлет красной ракеты означал, что периметр базы прорван или что на каком-то участке возникла опасность неминуемого прорыва. В ночь на десятое число, красные ракеты взлетали почти на каждом участке на северной, южной, и западной сторонах лагеря Ан-Хоа. В самом начале боя погибли двое морских пехотинцев из пулеметного расчета, находившиеся в бункере, и три солдата НВА развернули пулемет М-60 с обильным запасом патронов против нас.

Несколько попыток отбить бункер провалилось, пока его не заставил замолчать зажигательный снаряд с белым фосфором, выпущенный 155-мм гаубицей, поставленной на прямую наводку. Через образованный проход на базу хлынуло огромное количество «Чарли» и в этот момент явился ангел милосердия — над нами, в жутком свечении, создаваемым осветительными ракетами, мелькнул ганшип «Спуки» (он же Огнедышащий дракон). Это был модифицированный транспортный самолет с тремя миниганами, установленными по каждому борту. Миниганы чем-то напоминали пушки Гатлинга с шестью вращающимися стволами, и выпускали 6000 выстрелов в минуту. Каждый четвертый патрон был трассирующим, но пушки стреляли так быстро, что все это выглядело одной непрерывной красной линией, льющейся с самолета на землю.

В немом изумлении я смотрел, как вражеские трассеры стреляют с земли по самолету. Интересно, что это за сорт людей, и по какой причине они могли раскрывать свою позицию такому грозному оружию. Небольшое изменение курса — и десяти- или пятнадцатисекундный залп пушек «Спуки» подавил вражеский зенитный огонь на этом участке. Зачастую ведя огонь по территории базы, ганшип израсходовал боекомплект за тридцать минут, предоставив пехоте достаточно времени, чтобы отбить то, что осталось от бункера, и закрыть брешь в наших рядах.

После того, как «Спуки» зачистил территорию, наша артиллерия и минометы открыли массированный заградительный огонь по позициям врага. Большие пушки (175-мм) все время стреляли прямо над нашими головами, и в конечном итоге мы все получили контузию от собственной артиллерии. Интенсивный огонь велся до рассвета одиннадцатого числа, когда враг отошел.

Считалось, что ночь принадлежит «Чарли», они знали, что с рассветом начнутся авиаудары. Кроме того, за ночь тысячи артиллерийских снарядов настолько превращали местность в лунный ландшафт, что у них практически не оставалось мест для укрытий. Враг понес большие потери — на колючей проволоке осталось висеть более сотни тел, в основном подрывники, и неизвестно, сколько еще было унесено.

На рассвете мы начали зачистку местности. Микс и я прочесывали участок возле столовой, когда обнаружили в открытую бродившего живого подрывника, настолько обкурившегося опиумом, что он потерял сумку с взрывчаткой и понятия не имел, где находился. Он стал нашим пленником и уцелел в той битве, в которой он был обязан умереть.

После бессонной ночи и действующего на нервы поиска подрывников, мы с Дэном как раз успели собраться и запрыгнуть в вертолет, вылетавший в роту «D». Я должен был догадаться об этом, когда мой командир отделения заявил:

— Мне очень жаль, но я должен вас отправить в район «Аризона», — те же самые слова, которые я сам позже говорил снайперским командам, став командиром отделения.

Район «Аризона», — место, где казалось весь мир развалился на части, — представлял собой равнинный участок местности площадью семьдесят квадратных миль, расположенный к северо-востоку от деревни Ан-Хоа. Мы высадились под огнем на недавно лишенном листвы участке, и целую неделю постоянно вели стычки с «Чарли». Всю эту неделю нас окружала мертвая и умирающая листва, покрытая маслянистой пленкой, и густой запах гербицида под названием «Эйджент Оранж»[45].

Наступил рассвет шестого дня, когда нас прижали огнем. Я стоял на колене, и разговаривал с лейтенантом Чипом, и пуля из АК-47 попала ему в горло, забрызгав мое лицо его кровью. В то же мгновение граната РПГ прошла так близко от моей головы, что я почувствовал порыв ветра, когда она пролетела мимо и взорвалась на противоположной стороне небольшого возвышения в тридцати футах от меня.

Полуденная жара, страх, и выброс адреналина — все это заставило меня сильно вспотеть. Когда я упал на землю, пыль на моем лице и руках быстро превратилась в грязь. Я поднял глаза, только чтобы увидеть Чипа, лежащего на спине, схватившегося за горло и делавшего гротескные судорожные движения своими ногами.