Дорога свободы - [98]
Но почему господь так сделал, брат Питер не мог бы ответить. Его паства была непохожа на паству других проповедников. Вся жизнь этих людей прошла у него на глазах: он видел, как они рождались, как были детьми, как приходило к ним отрочество, юность и зрелость; а теперь он видел, как пришла к ним смерть — не такая смерть, как ей положено быть, — легкая, мирная, естественная, тихий, последний вздох и вечный покой, — но смерть насильственная, грозная и страшная. Брат Питер не понимал. Когда-то он сказал Гидеону: «Ты как маленький ребенок. Жадный ко всему. Опусти ведро в колодец — оно до краев наполнится чистой водой. Вот так же и ты». Так он когда-то думал о Гидеоне. А теперь он не знал. Гидеон стал жестким, и чужим, и непреклонным: когда он вошел в эту комнату и поглядел на мертвого, ни один мускул не дрог-нул в его лице. Он простоял минут пять, глядя на Мэриона, потом кивнул, словно подтверждая что-то в своих мыслях, — и вышел. Ни слова Луизе, чтобы облегчить ее горе; ни слова брату Питеру, ни слова детям...
Гидеон, Ганнибал Вашингтон и Абнер Лейт стояли на веранде и разговаривали между собой — обо всем, что случилось и что еще может случиться, обо всем, что уже сделано и что еще надо сделать. И в эту ночь тоже светила луна, заливая луга и поля серебряным сиянием. Внизу, за деревьями, клановцы разложили костры. Огни этих костров кольцом опоясывали дом, но между ними все же оставались широкие темные промежутки. Весь этот вечер Гидеон думал о Марке. Если все обошлось благополучно, мальчик скоро вернется, разве только он где-нибудь остановился, чтобы выспаться. Проскользнуть между кострами ему будет нетрудно. Марк в лесу как дома. Если нельзя на лошади, он оставит ее и проберется пешком. Но по его характеру больше похоже, что он прорвется на всем скаку и галопом взлетит по склону. Гидеон предупредил часовых. От одной только мысли, что с Марком могло что-нибудь случиться, у Гидеона на сердце сразу становилось тяжко, холодно, пусто. Никому, даже Рэчел, он не мог объяснить свое чувство к Марку: они были одна плоть, одна кровь. Самое полное счастье, какое он знал в жизни, он испытывал тогда, когда бывал с Марком — охотился с ним, работал с ним или сидел и слушал пронзительные рулады его гармоники. С Джефом было иначе. Гидеон сам понимал, что с Джефом было совсем иначе.
Заговорил Абнер Лейт. — У нас убит один, у них четырнадцать, это еще не так плохо, Гидеон.
— Этот один — отец семьи, — сказал Гидеон.
— Больше к нам не сунутся.
— Они дураки, — заметил Ганнибал Вашингтон, — но теперь будут умнее, вот увидишь. Сейчас перетрусили, это верно. В атаку больше не полезут. Но они нагонят еще народу. Соберут шесть, семь сотен — и что-нибудь придумают.
— Кое в чем мы действовали неправильно, — сказал Гидеон. — Выгодней, чтобы стрелки находились на втором этаже и стреляли сверху. Тогда тем не помогли бы кочки. А женщинам будет безопасней внизу.
— Надо экономить патроны, — сказал Ганнибал.
— Да.
О Марке все молчали, только Абнер Лейт сказал: — Давай я попробую пробраться в Колумбию, Гидеон.
— Подождем.
— Я скажу нашим насчет патронов, — проговорил Абнер. — Чтобы только тогда стреляли, когда видят цель. А то палят зря, словно мальчишки в день Четвертого июля.
— Надо сегодня же похоронить убитых, — сказал Гидеон.
— Мэриона?
— Нет, тех. Я не хочу, чтобы утром их увидели дети. — Гидеон помолчал, потом спросил:
— Так сколько у нас всего патронов?
— Вместе с охотничьими?
— Нет. Только для винтовок.
— Около двух тысяч.
— Марк сегодня вернется, — сказал Гидеон. — Вернется. Я знаю.
Позже, когда Гидеон остался один, на крыльцо вышла Рэчел. — Гидеон? — прошептала она.
— Что?
Она подошла и прижалась к его плечу. — Можно, я побуду с тобой? — Гидеон обнял ее.
— Марк скоро вернется, — сказал он.
— Почему ты послал его, Гидеон?
— Потому что верил ему как самому себе.
Они стояли молча, обнявшись, потом она спросила: — Если он вернется, с какой стороны он придет, Гидеон?
— Не знаю. С какой будет удобней.
— Ты думаешь, он придет, Гидеон?
— Думаю, что придет, — сказал он.
— Значит, придет. Как ты говоришь, так всегда и бывает.
Он повернул ее к себе лицом и сказал: — Рэчел, детка, я люблю тебя.
Она подняла руку и погладила его по лицу.
— Верь мне, голубка, я всегда любил тебя. Меня сделали чем-то, чем я никогда не хотел быть. Народу нужен был такой человек, и я стал таким, как ему нужно, а для тебя — для тебя я стал чужим. И я ничего не мог с этим поделать. Может быть, если б я был другим человеком, сильнее, лучше...
— Ты хороший человек, Гидеон, — прошептала она.
— Что я! В том и сила народа, что он мог взять такого, как я, и научать его что делать. И, все-таки, я не знаю. Я не знаю, какой путь правильный. Когда-нибудь будут люди, которые будут знать. Они поймут, почему оказалось возможным то, что происходит сейчас, они сумеют объединить весь народ и построить что-то прочное, что уже нельзя будет сжечь...
— Гидеон, детка, любимый мой, — зашептала Рэчел, как когда-то, в прежние дни:
История гладиатора Спартака, его возлюбленной Варинии и честолюбивого римского полководца Красса. Непреодолимая тяга к свободе заставляет Спартака поднять легендарное восстание рабов, ставшее важнейшей вехой мировой истории.
В книгу вошли: научно-фантастический роман видного американского фантаста Фрэнка Херберта, рассказывающий о невероятном и успешном эксперименте по превращению людей в муравьев, а также разноплановые фантастические рассказы Говарда Фаста.
Роман «Мои прославленные братья» (1949) признан одной из лучших художественных книг об истории еврейского народа. Говард Фаст рассказывает в нем о восстании Иегуды Маккавея против сирийско-эллинских правителей Древней Иудеи.Роман, который в советское время вышел только однажды в самиздате и однажды в Израиле, сыграл известную роль в процессе возрождения национального самосознания советского еврейства. В восстании Маккавеев видели пример непримиримой борьбы за национальную и культурную независимость, с одной стороны, и за право жить полноценной жизнью на исторической родине своего народа — с другой.Мы предлагаем читателю роман Говарда Фаста «Мои прославленные братья» в дивном переводе Георгия Бена.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проводится эксперимент: среди людей искусственно выводят «человека плюс». Это дети, они живут единой семьёй в резервации. Несколько лет спустя дети подросли и поняли, что окружающий мир всегда будет настроен против них…© Ank.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
Это исповедь умирающего священника – отца Прохора, жизнь которого наполнена трагическими событиями. Искренне веря в Бога, он помогал людям, строил церковь, вместе с сербскими крестьянами делил радости и беды трудного XX века. Главными испытаниями его жизни стали страдания в концлагерях во время Первой и Второй мировых войн, в тюрьме в послевоенной Югославии. Хотя книга отображает трудную жизнь сербского народа на протяжении ста лет вплоть до сегодняшнего дня, она наполнена оптимизмом, верой в добро и в силу духа Человека.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.