Дорога соли - [98]

Амулет, прежде принадлежащий Амастану, действительно занимал почетное место на груди невесты. Тана протянула руку и похлопала по нему достаточно сильно, чтобы Мариата почувствовала, как он больно давит ей на грудь. Тут вдруг крышка амулета щелкнула и открылась. Придерживая ее пальцем, женщина-кузнец вложила в нишу крохотную трубочку свернутого пергамента, снова прижала крышечку и защелкнула центральной кнопочкой.

— Это тебе на счастье, — сказала она. — На всю твою жизнь. Там заклинание, которое я должна была приготовить для Амастана, когда он однажды попросил меня об этом. Может быть, на этот раз оно сослужит свою службу. Но это не свадебный подарок.

Словно откуда-то из воздуха, у нее в руках возникла чудесная кожаная сумка с бахромой изумрудно-зеленого, алого и синего цветов, та самая, которую видела Мариата, когда Тана шила ее под сенью тамариска. Тана перекинула ремень через голову девушки, пропустила его под мышкой и расположила сумку так, чтобы та сидела на пояснице. Обновка улеглась аккуратно и ладно, будто всегда там и была, и это несмотря на то что в ней лежали какие-то довольно тяжелые предметы. Страшное любопытство овладело Мариатой. Она резким движением переместила сумку вперед, полюбовалась великолепной чистотой цветовой гаммы, прекрасным орнаментом в виде солнца с лучами и изящной мелкой строчкой, а потом попробовала было открыть ее.

— Не надо, сейчас не время, — строго сказала Тана, отправляя сумку обратно девушке за спину. — Когда надо будет, сама почувствуешь. Ты встанешь перед выбором: спасти одну из двух жизней. Делай его с умом, несмотря на то что это будет очень нелегко. — Она улыбнулась, и жесткий взгляд ее старых глаз смягчился. Женщина-кузнец протянула руку и погладила Мариату по щеке. — Береги себя, малышка.

Тана пошла прочь, а Мариата осталась на месте, глядя ей в спину и размышляя о странных словах. Но думать об этом сейчас не было времени. Уже прибыл марабу, чтобы совершить недолгий обряд бракосочетания. Амастан и Мариата обменялись короткими брачными обетами, свидетели произнесли поздравительную речь отдельно для жениха и невесты, а потом те возложили руки на Коран, обменялись свадебными дарами и через непостижимо короткое время стали мужем и женой.

После формальных поздравлений и благословения марабу остаток дня был посвящен обычным удовольствиям свадьбы. Люди пели, играли на барабанах. Баран, который с самого рассвета крутился на вертеле, был с удовольствием съеден вместе с финиками, пряностями и хлебом. За обедом последовали скачки на верблюдах и танцы с саблями, во время которых мужчины похвалялись своим мастерством и ловкостью. Потом незамужние девушки исполнили красивый танец гуэдра, составляющий часть обряда благословения. Их прически были украшены раковинами каури, девушки выделывали ножками незаметные, но очень точные движения. Потом солнце зашло, и старики уже клевали носом, убаюканные монотонными, мягкими ритмами хлопающих ладоней, но вскоре темп достиг крещендо. Головы качались, косы взлетали, падали и метались в разные стороны, как атакующие жертву змеи. Атмосфера была насыщена силой, приносящей удачу. Это чувствовалось везде. На селение будто опустилось огромное облако, заряженное энергией добра и счастья. Женщины радостно завывали. Амастан прижал руки Мариаты к своему сердцу. Наконец-то они женаты.

Пир продолжался горой, музыка все не кончалась. Мужчины разогревали у костров свои барабаны, чтобы кожа натянулась потуже, готовясь выстукивать ритмы самых быстрых танцев. Люди постарше выпили очередной стакан укрепляющего чая и заели его горстью фиников, чтобы продержаться хотя бы первые часы после полуночи, разбились на кучки и принялись перемывать косточки знакомым. Молодые напропалую пустились заигрывать, поддразнивать друг друга, нисколько не стыдясь того, что за ними наблюдают те, кто уже женат.

Луна уже была высоко в небе, когда на горизонте, к востоку от селения, где лежали огромные валуны, появились какие-то темные фигуры, большая группа всадников, сидящих на верблюдах. Тревогу поднял музыкант, который на минутку отошел в кусты, чтобы облегчить мочевой пузырь. Барабанный бой резко оборвался, танцоры остановились и встревоженно переминались с ноги на ногу. Амастан тихо сказал что-то Базу, и тот, не поднимая шума, растворился в ночи. За ним так же тихо исчезли еще несколько мужчин.

— Кто это? — спросила Мариата.

На ее бледном лице, окрашенном охрой, глаза, подведенные сурьмой, казались огромными.

— Не знаю, — ответил Амастан, потуже затягивая лицевое покрывало. — Может быть, запоздалые гости задержались в пути. Или же нет. Сбегай-ка к нашему новому шатру, Мариата. Возле входа найдешь меч. Я воткнул его в землю, чтоб не допустить туда злых духов. Принеси его, хорошо?

— Что-то мало они похожи на духов, — неуверенно сказала она, но послушно пошла исполнять приказание.

Эфес и крестовина старинного меча были изящно обмотаны медной проволокой и украшены ленточками цветной кожи. Этот клинок Амастану одолжил Азелуан. Мариата выдернула его из земли и побежала обратно. При каждом шаге сумка, подаренная Таной, стучала ей по спине, а меч путался под ногами. Но Амастана уже не было там, где она его оставила. С бьющимся сердцем Мариата увидела, что он далеко на краю селения, бежит к скалам, а на спине его болтается охотничья винтовка. Мариата стояла, держа в руках старинный меч и чувствуя себя полной дурой, потом не выдержала и метнулась за ним. Другие мужчины тоже достали свое оружие и побежали куда-то. Это были те самые гости, которых Мариата прежде никогда не видела или же просто не узнала их в воинственном обличье. Всадники, до сих пор никем не остановленные, приближались, пока не прогремел первый выстрел.