Дорога соли - [102]

«Где же он?» — стучало у нее в мозгу, но ответа не находилось, да ей на это было уже плевать.

Мариата схватила Амастана за руку и закричала:

— Вставай! Вставай! На нас напали!

Но его рука безвольно повисла и не двигалась. Она висела, словно мертворожденный ягненок, которого Мариата весной извлекла из умирающей овцы, была невероятно, поразительно безвольной, вялой, как тряпка. Мышцы этой руки навсегда покинула воля, делавшая их упругими и заставлявшая сокращаться.

Мариата все равно продолжала истерически трясти ее и звать:

— Амастан!

Она знала, что муж просто потерял сознание. Глаза закрыты, веки плотно сжаты, словно в самый разгар свалки он вдруг взял и уснул.

— Амастан! Вставай!

Ей удалось подхватить его под мышки. Мариата попыталась поставить мужа на ноги, но он оказался очень тяжелым. Амастан всегда был легкого телосложения, тонкий, гибкий и подвижный. Как же так, почему теперь его так трудно сдвинуть с места? Мариата почему-то туго соображала, никак не могла понять, что случилось?

— Амастан! — снова завопила она над ним голосом, полным ярости, смешанной со страхом.

Тут кто-то схватил ее, попытался оттащить в сторону.

— Ему уже никто не поможет!

Крепко сжав пальцы, Мариата изо всех сил вцепилась в рукав мужа и уперлась в землю пятками, понимая, что если она отпустит его сейчас, то больше никогда не увидит.

— Нет! — кричала она. — Нет!

Дорогая ткань цвета индиго оказалась крепкой и не пускала борющиеся фигуры, являющие собой причудливую картину. Вдруг раздался треск, слышимый даже в этом шуме. Ткань не выдержала, и в руке у Мариаты остался лишь окровавленный кусок халата. Кто-то обхватил ее, перевернул, поднял, перекинул через плечо и понес прочь.

Находясь в таком вот странном положении, она видела, как Росси стащил с верблюда ее брата Азаза. Мальчик бесформенной кучей упал на твердую землю. Ее враг влез в седло и злобно ударил животное пятками по бокам. Верблюд поднялся и бегом скрылся в темноте. Байе наклонился над Азазом и взвалил его на своего осла. В голове у Мариаты осталась только одна мысль. Теперь ей все равно, что будет с другими, пусть даже это ее собственные братья, хотя она и понимала, что думать так нехорошо. Все происходящее казалось ей нереальным, тем более что видела она это в перевернутом виде. Единственное, что было для нее теперь реально, — неподвижная фигура на земле, которая с каждым шагом уплывала все дальше и дальше, а потом совсем пропала во мраке, как Мариата ни выворачивала голову и ни вытягивала шею.

Потом она видела, как какой-то человек повалил на землю Тану и стал срывать с нее одежду. Двое каких-то темнолицых, еще совсем мальчишек, мимоходом сбили с ног амграра. Азелуан быстро шел куда-то, а вокруг него кипела рукопашная схватка. В руках он сжимал черный автомат Калашникова. Его лицо, искаженное яростной гримасой, освещали вспышки выстрелов. Талда, всегда такая добрая, вопила диким голосом и защищала ребенка, прячущегося за ее спину, от человека в форме, который пытался убить его. Последним, что разглядела Мариата, была Рахма, которая храбро отмахивалась пылающей веткой от нападавшего на нее мужчины. Тот небрежно, от бедра наставил на нее черный ствол зловещего, как скорпион, автомата и спокойно выпустил очередь прямо ей в лицо. Вспышки выстрелов осветили ночной мрак. Рахма дернулась и упала. Другой человек схватил ее за длинные косы и, торжествуя, одним ударом клинка, блеснувшего в свете луны, отрубил ей голову.

Глава 24

— Кто вы такие и что здесь делаете?

Вопрос был задан уже во второй раз, теперь на французском.

Таиб стоял, подняв руки вверх. Люди в тагельмустах вышли из запыленных внедорожников. Их лица были закрыты, глаза прятались за темными солнцезащитными очками, все вооружены. Всего их оказалось семеро. Вопросы задавал высокий и жилистый тип с обветренной и очень смуглой кожей. Ствол его полуавтоматической винтовки хищно смотрел на Таиба. Другой наставил оружие на меня. Прежде я никогда не видела автомата, настоящего, несущего смерть в руках человека, который, судя по всему, знал, как с ним обращаться, и в случае чего без сожаления или угрызений совести мог выпустить в меня очередь, а то и не одну, и бросить меня здесь, на горячем песке, истекать кровью. Но странное дело, подобная перспектива не вызвала во мне никаких особых чувств — ни страха, ни злости. Меня охватило какое-то странное оцепенение, словно все это происходило не со мной, мое сознание будто накрыл некий прозрачный защитный колпак.

— Мы приехали просто полюбоваться пустыней, — ответил он. — Это моя очень хорошая знакомая, мой друг, она туристка, англичанка.

— Сюда просто так никто не приезжает. Вы незаконно пересекли границу. Никакой гид ни для каких туристов на это не пойдет. Кто вы такие? Дайте ее паспорт и покажите свое удостоверение личности.

Властный голос был естественным, спокойным, звучал убедительно даже и без красноречивой поддержки автоматного ствола. Таиб без промедления подал этому человеку свой документ и мою сумочку. Мужчина с автоматом раскрыл ее, перевернул, и на песок, вздымая легкие облачка пыли, посыпались косметичка, шариковые ручки, расческа, записная книжка, губная помада, кошелек, сложенные пополам бумаги, паспорт.