Дорога превращений. Суфийские притчи - [34]

Лишь тот, кто светом свыше озарен,

Назваться может райских птиц царем!

Иль думаешь и впрямь, что краски эти

Тебе позволят выступать в мечети

И проповедь премудрую читать?

Нет, лицемер, тебе святым не стать!

Кто нравом отличается звериным,

Тому не быть сиятельным павлином!»

Но наш шакал в своем высокомерье

Сказал: «Смотрите, вот – павлиньи перья!

Они – избранья непреложный знак,

Султанства моего высокий флаг!

Они – с небес, иначе же – откуда?

Я – веры доказательство, я – чудо,

Я – свыше утвержденный властелин,

Я – райского величия павлин!»

А те ему: «Но вотчину свою

Ты зрел хоть раз? Ты сам бывал в раю?»

«Нет, не бывал пока…» – «А благодать

Свою другим ты можешь передать?»

«Пока что нет…» – «Но, мудрости печать,

Хоть по-павлиньи можешь ты кричать?»

«Нет, не могу…» – «Какой же ты павлин?

Лишь сам собой ты признан и хвалим!

Что ж ты про Мекку напеваешь нам,

Коль хаджа не свершал и не был там?!

Ты красками измазался в красильне,

Павлину же величье дал Всесильный!»

Посол Луны

Сюжет заимствован из «Калилы и Димны». Притча, переосмысленная на суфийский лад, сатирически рисует представителей официальной духовной иерархии («заяц»), которые с помощью запугиваний и ловко подстроенных «знамений» оказывают влияние на светскую власть («царя слонов») и получают посредством этого доступ ко благам мира сего («питьевой воде»). Зайцу, не получавшему, в действительности, никаких «указаний» от Луны, Руми уподобляет тех проповедников, которые берутся толковать волю Бога, не имея с Ним прямого общения.

Д. Щ.

Посол Луны

Слоны близ ручья поселились однажды,

И местные звери изныли от жажды:

От места, где расположились слоны,

Животные прочие оттеснены!

Тут лживый зайчишка ко главному в стаде

Воззвал горделиво, спасения ради:

«О царь, хоть тебе и подвластны слоны,

Я послан доставить приказ от Луны!

Сегодня же ночью вы прочь уходите,

Луну не гневите, воде не вредите,

Иначе Луна в полнолуния час

Отнимет и зренье, и разум у вас!

И будет для вас указаньем и знаком,

Что, как только местность покроется мраком,

И вновь вы напиться сойдете к ручью, —

Луна вам покажет всю ярость свою:

Едва только вы прикоснетесь к водице —

Луны отраженье в ручье исказится!..»

…Вот царь, убедиться в той вести готов,

Во мраке повел к водопою слонов:

Едва лишь он хоботом влаги коснулся,

Лик лунный в волне задрожал, встрепенулся,

И в панике прочь побежали слоны

От злобы и гнева ужасной Луны!..

…Но мы – не слоны, а потомство Адама,

Должны проверять предсказанья всегда мы,

Чтоб с помощью трюка любой лжепророк

За правду нам выдумку выдать не смог!

Поэт и визирь

Поэт, воспевающий царя, символизирует здесь мусульманина, восхваляющего Бога. Первый визирь Хасан (араб. «сострадательный», «благочестивый») означает суфийского шейха, «близкого» к Богу и могущего поэтому испрашивать у Него благодать для верующих. Второй же визирь, злой и жадный, – образ шейха, не обладающего благими качествами, но вводящего людей в обман своим именем. Не будучи заступником за них перед Богом, такой шейх способствует лишь уменьшению потока благодати («золота»), изливаемой свыше на земной мир.

Д. Щ.

Поэт и визирь

Поэт в поэме восхвалил царя —

И вдохновенье не потратил зря.

Воскликнул царь: «За столь достойный труд

Пусть тысячу монет певцу дадут!»

Но возразил царю визирь Хасан:

«Владыка, ты признать изволил сам,

Что столь великолепное творенье

Особого достойно поощренья,

И ты певцу за яркий, смелый стих

Пожалуй десять тысяч золотых!»

Но царь, хоть и большой казной владел,

Все ж золото транжирить не хотел…

Сказал визирь: «О царь! Наверняка,

Сей звонкий стих переживет века.

Поэт строка́ми мудрыми своими

Из рода в род твое прославил имя.

Теперь уже забвенью не дано

Твоих деяний славных скрыть зерно!..»

…И десять мулов принял в дар поэт,

И десять тысяч вез в мешках монет,

И, Бога всей душой благодаря,

Молился он скорей не за царя,

Но за визиря царского – Хасана —

Молился горячо и неустанно!..

…………………………………………….

…Истратив золото, с теченьем дней

Поэт наш становился все бедней,

И он сказал себе: «Что мешкать зря?

Пора вторично восхвалить царя!

Вновь жемчуг слов пред ним рассыпать надо,

Чтоб дорогую обрести награду,

Светильник рифмы перед ним возжечь,

Чтоб золотом оплачивалась речь!

Кто выскажет в поэме больше лести,

Тот от царя добьется высшей чести:

Почетным званьем, звоном золотых

Оценит властелин хвалебный стих,

Поскольку хочет, чтоб его правленье

В поэме получило восхваленье,

Чтобы из века в век его дела

Вещала стихотворная хвала!

Что делать – таковы уставы неба:

Кто голоден – тот ищет только хлеба,

А кто насытился – того влечет

Власть над людьми, богатство и почет.

Ну, а кому судьба дала всё это,

К себе зовет умелого поэта,

Чтоб тот ему заслуг придумал тьму,

Чтоб знатных предков приписал ему,

Чтоб на базаре, в бане и в мечети

О нем заговорили все на свете!..»

…И вот, нужду свою в расчет беря,

Поэт вторично восхвалил царя,

И, словно слыша звон и видя злато,

Шел во дворец за прибылью богатой:

Там, как он думал, сохранял свой сан

Ценитель звонких строк – визирь Хасан.

Но был Хасан с земли отозван Богом,

И царь его другим – скупым и строгим —

В правленье государством заменил.

Визирь же новый песен не ценил…

…Царь выслушал поэму: «Спору нет —