Дорога на плаху - [43]

Подбежал взволнованный Рахим. Игорь отшвырнул Длиннорукого под колеса ментовской мигалки, приказал Рахиму:

— Скажешь ментам, что вы подбежали, когда все было кончено, а «Вольво» уходило. Охранник несколько раз выстрелил, попал в стекло, но машина ушла. Именно это ты сейчас сделаешь, когда я с этой тварью буду отваливать. Смотри, не попади в бак. На большее у нас нет времени. Усек?

— Конечно.

Игорь сорвал с Длиннорукого перчатки, подхватил валяющийся на земле пистолет, несколько раз прижал к нему пятерню ошалелого Длиннорукого и бросил назад.

— Это чтоб ты не ерепенился, как говорил твой шеф. Усек? Тащите его к машине. — Приказал Игорь Рахиму и шоферу со второй фуры. Те поволокли раненого.

Игорь склонился к убитому охраннику, вынул из кобуры его пистолет, сунул себе в карман, огляделся, ища глазами Николая. Мимо промчалась еще одна автомашина, заставляя участников трагедии поторопиться. Подбежал Николай.

— Где твой пистолет? Его номер зарегистрирован на имя этого охранника. Вложи его в руку, хорошо, что он в перчатках и отваливаем.

— Да, задерживаемся, — согласился Николай. — Как бы алиби не сгорело.

— Я поеду с Длинноруким, по дороге втолкую ему, что к чему. Подберешь меня.

«Вольво» с разбитым задним стеклом и боковым прострелом вел Игорь. Длиннорукий, морщась от боли в руке и зажимая кровоточащую рану, слушал водителя:

— Еще раз повторяю. Шефу расскажешь, как все было, особенно приукрась, как мгновенно мы с вами разделались. Это нагонит животный страх на Ильина, и он исчезнет, навсегда с наших глаз. Нам лишние трупы не нужны. А тут все логично. Пришитые — люди Ильина, пистолеты их на месте преступления, твой — тоже. Баллистическая экспертиза подтвердит, что гостей с юга пристрелили именно из ваших пистолетов. Возникает законный вопрос: кто же тогда убил людей Ильина? Отвечаю: еще живой охранник окочурил ваших двоих и ранил тебя, третьего. Водители, что остались возле фур, подтвердят, как ты смывался с кем-то, и они вдогонку стреляли и попортили твою тачку. Так, что тебе крышка. Но если будешь умный, сделаешь, как тебе говорю я-то «поживешь ты еще немного в своей стихии». Но если попадешь в лапы ментам и вздумаешь валить все на нас — пустые потуги. Взвесь все за и против, поймешь, что я прав. Усек? — Игорь нервно расхохотался, сбросил газ и остановил машину. — Перевяжи рану и сам веди машину, тут осталось недалеко. Не забывай о своей жизни.

Костячный выскочил, хлопнув дверкой, нырнул в притормозившую «шестерку» и только тогда почувствовал, что дрожит всем телом. Это было его первое мокрое дело, если не считать того несчастного мужика, которого он сбил по неопытности.

— Трясет? — поинтересовался Николай.

— Иди ты к черту! — в ответ хохотнул Игорь.

— Пройдет. Главное, все обставлено по высшему разряду. Эти отморозки здорово облегчили нам задачу.

Ильин нервничал. По его расчетам Длиннорукий должен появиться полчаса назад. Что-то случилось непредвиденное. Ни одного телефонного звонка. Черт дернул отправить на разведку последнего охранника, а на дворе — ночь. Он никогда не слыл ни смельчаком, ни драчуном и постоять за себя в кулачном бою, если придется, не сможет. Люди на базе есть, сторожа, Алексей недавно заглядывал, сказал, что ремонтировал машину. Что-то не договаривает мужик, скорее всего, недоволен зарплатой. А если догадался о моем романе с его милой женушкой? Надо же такому случиться: влюбился в замужнюю, хотя на складах у него каждая вторая — холостячка. Грубиянки и хамки. Эта же умна и нежна, к таким тянет. Павел Артемьевич замирал душой, когда она входила к нему в кабинет по делам. Сердце таяло, когда она приносила в кабинет чай или кофе. Он просил составить компанию, отвлечь его от забот, она не отказывалась. Павел Артемьевич говорил любезности. Угощал дорогими конфетами, и однажды зажал между столами. Она вырвалась и в гневе выскочила из кабинета. Но он уже не мог остановиться. Отправил мужа в командировку, завалился к ней на квартиру, накачал вином и снотворным, и всю ночь насиловал бесчувственное тело. Наутро, очнувшись, она увидела себя и его в постели и покорилась своей судьбе, став директорской подстилкой. Он повысил ей оклад, Алексею давал хорошо оплачиваемую работу. Но связь без разоблачения долго продолжаться не могла. В кабинете заниматься любовью в его возрасте не тот кайф, а водить все время в гостиницу, когда рядом работает муж, опасно. Связь пришлось прекратить, к тому же он к ней охладел из-за всех этих неудобств, но она принялась вить из него веревки, требуя то дорогие подарки, то посадить мужа на новую машину. Тяжеловес на ринге, да и только, жди нокаута. С чего бы?

Павел Артемьевич взглянул на часы. Пора уходить. И тут раздался звонок.

— Павел Артемьевич, говорит Семушкин. Не твои ли фуры стоят на сорок пятом километре, а рядом с ними трупы?

— Нет, не мои, Виктор Афанасьевич, — внутренне возликовал Ильин, прямо гора с плеч! — Откуда вам стало известно?

— Ехал из Ачинска, смотрю рефрижераторы стоят, подумал твои. Трупы лично видел, людишки вокруг суетятся. Мы, конечно, не остановились, не положено. Но прежде я решил тебе позвонить, спросить. Выходит, не твои, слава Богу.