Дорога к дому - [15]

Паола взлетела вверх по лестнице, пробежала по коридору, который вел прямо к танцевальной площадке. Двери в конце коридора открылись, и она увидела, как Амбер и Танде уходят, держась за руки. Она замерла на секунду, опомнилась. Она следила за Танде с той самой минуты, как он вошел в клуб и направился на танцевальную площадку. Она даже шепнула Даниэле, кем является ее лучший друг и что она собирается заполучить его. «Посмотри, какой он роскошный мужчина!» Но потом потеряла его в толпе, а Киеран, Диггер и Вилл все тянули ее позировать перед фотографами или встречать кого-то. Она так и замерла посреди коридора в ожидании, когда на нее накатит волна недовольства, почему это они держались за руки. Но ничего не произошло. Она по-прежнему испытывала любовь ко всем вокруг. Паола помотала головой и пошла дальше в поисках Киерана.

Через полтора часа она снова оказалась в офисе, после того как вся пропотела, протискиваясь сквозь толпу танцующих людей. Она заметила, как Киеран открыл выдвижной ящик и вытащил оттуда небольшой пакетик с таблетками.

— Они быстро расходятся, — сказал он, вытряхивая дюжину на ладонь. — Но не говори никому, где ты их достала. Если тебе нужно еще, приходи и найди меня.

Она кивнула и протянула руку. Киеран встал и придержал ее за пальцы, медленно отсчитывая шесть таблеток и опуская их на ее ладонь. Ее пальцы в том месте, где он касался их, стали горячими. Она сидела на краю его стола, как и раньше, одна нога свесилась и свободно раскачивалась. Она подняла голову вверх. Между ними проскочил электрический разряд. Она сжала ладонь. Его рука сжала ее кулачок и задержалась так. Она затаила дыхание. Его голова медленно приблизилась к ней, внезапно в ней все вскипело, и они поцеловались. Медленно растаяло всякое воспоминание о том, кто они, его язык проник в ее рот, а руки заскользили по платью. Все это было неправильно, казалось, кричал какой-то голос у нее внутри, но она уже не могла остановиться. Он притянул ее к себе ближе, одна рука начала нащупывать себе путь под ее платьем к тоненьким трусикам-стрингам. Она попыталась отодвинуться…

— Эй, Киеран! — раздался голос Диггера, который бежал по коридору к ним. Они отшатнулись друг от друга, Киеран выругался про себя. Паола быстро соскочила с края стола и пошла, вся дрожа, в сторону дверей.

— Паола, — тихонько окликнул ее Киеран, когда она открывала дверь. Она ничего не ответила.

71

Макс швырнул ручку на стол, он был расстроен. Он не понимал, что было не так в его странной семье, которая лишала его покоя, выбивала из колеи своими выходками. На следующий день после открытия клуба Паола поразила всех заявлением, что немедленно уезжает обратно в Рим и не уверена, что вернется. Киеран в тот день не возвращался домой, и никто не знал, где он. Амбер вела себя очень странно и не собиралась приезжать на Менорку на день рождения отца в следующем месяце. У нее были какие-то свои планы. Франческа не разговаривала с ним с тех пор, как они с Анджелой столкнулись в дверях «Парадайза», а Анджела, похоже, вообразила, что их спонтанный секс в тот вечер означал улучшение холодных и нетерпимых отношений. Что, к черту, происходит?

Он выудил свои очки. У него месяцами болела голова, и он наконец сдался и записался на прием к окулисту. Амбер говорила, что очки ему идут. Он был не совсем уверен в этом. Очки заставили его почувствовать себя мужчиной среднего возраста.

— Да какой там средний возраст, папа, — сказала она, глядя на него с ухмылкой. И он-то дурак, решил, что она делает ему комплимент и расплылся в улыбке, а она продолжила: — Ты — старый.

Надо же было так его расстроить. Но она была права. Ему должно было исполниться шестьдесят два года менее чем через месяц. Это был хороший год. Все, что связано с бизнесом, шло хорошо. Или, точнее, очень хорошо. Критика, которая поднялась вокруг его бизнеса в последние годы, теперь обрушивалась на головы его противников, потому что «Сэлл инвестмент корпорэйшн» теперь становилась основным партнером новой компании — «Сальцман Холдинг».

Многие годы, несмотря на свой очевидный финансовый успех, он был не в состоянии заглушить сплетни и разговоры за своей спиной в Сити. Его считали чужаком, пришлым, тем, кто подхватывает объедки со стола, и акулой. У Макса так и не прошло ощущение, что он не вполне принадлежит к истеблишменту. Он постоянно испытывал чувство одиночества, заброшенности, хотя редко признавался в этом даже себе самому. Чувство полного одиночества и беспомощности, которое он испытал давно, в детстве, стоя на берегу залива Гарвич, не зная, куда ему податься, так никогда и не покидало его. Он думал о своих детях. Он мог гордиться тем, что, несмотря на все прочие недостатки, его детям никогда не придется испытать того, что довелось ему самому. Они прекрасно обеспечены в финансовом отношении, у них определенное положение в обществе, высокий уровень культуры и образования. Макс никогда не признавался никому, в том числе и Франческе, которая много раз выслушивала его признания шепотом по ночам, в том, что неожиданный поворот в судьбе Киерана и признание Паолы его семьей в Лондоне было очень важно для него, даже более важно, чем все его бизнес-сделки, заключенные за год. Видя Киерана и его друзей на открытии, глядя на своих прекрасных дочерей, которые были так не похожи друг на друга и в то же время отличались яркой индивидуальностью, он испытывал прилив таких теплых чувств, которыми не мог поделиться ни с кем. Никто не смог бы адекватно понять, что значит для него видеть фотографов, которые спешат запечатлеть Паолу Росси, входящую в окружении своих друзей в зал для почетных гостей. Или что значит для него видеть, как Киеран отдает последние распоряжения охранникам по переговорному устройству. Это были его дети. За тридцать лет он прошел путь от личного шофера, полировавшего лобовое стекло автомобиля лорда Сэйнсбери, до очень высокой должности, а весь Лондон отдавал дань восторга и уважения успеху его детей.