Дорога домой. Часть третья - [50]

Вампир замолк. Его молчание затянулось минуты на две, Терри, чтобы не терять время зря, перебирала фрукты. Выбрав один, очень похожий на гранат, она внимательно осмотрела его. Под жёсткой кожурой чувствовалась сочная мякоть.

— В нём семь долек. Шесть по кругу, одна в центре. Только одно семя, в центральной. — Негромко сообщил вампир.

— Сп…э-э, ну… хорошо. — Выразила благодарность за пояснения Терри.

— Я не чувствую никакой другой вкус кроме крови. Все мир окрашен серым, и только кровь имеет свой цвет. Кровь, её цвет вкус запах. Это всё что я могу почувствовать в этом мире. — Проговорил вампир, наблюдая, как девочка, сняв кожуру с того фрукта, с интересом смотрит на рубиново красные дольки. — Я не живу. Я — нежить. Знаешь, почему нежить ненавидит живых? Всё очень просто, в любом из нас сохраняется память о жизни. Мы помним то, что теперь нам недоступно, смех радость слёзы боль любовь дружба. Живые могут чувствовать запах цветов, улыбаться восходу солнца. Но мы, нежить, тоже можем на короткое время ощутить вкус жизни. Чужая живая кровь даёт это ощущение на краткий миг, и поэтому мы убиваем. Убиваем ради крови, чтобы на миг почувствовать то чего навсегда лишились. Увидеть синь неба, зелень травы, услышать щебет птиц и запах цветов…. А потом наступает сытое отупение, хочется спать, нестерпимо. Но сон это для живых, нежить просто лежит, пока не возникнет необходимость встать.

— Вкусно. Он очень сочный. — Сказала Терри, съев выбранный фрукт. — Значит, поведение всей нежити определят два чувства? Ненависть к живым и голод? — Без перехода, утвердительно спросила она. — Высшие представители контролируют их разумом?

— Да. Этим я и отличаюсь от тех же зомби или скелетов.

— Ну, не только этим…. Хотя… — Терри задумчиво покрутила косточку съеденного фрукта. — Кстати, что это за яд. В воде, во фруктах? Никак не пойму?

— Гм. Я думал он успеет выдохнуться. — Негромко проворчал вампир. — Собственно это не совсем яд. Этим тени травят все, что только можно, правда солнечный свет полностью очищает от этого яда.

— Угу. А как эта гадость должна действовать? И на кого?

— Убивает сразу. Всех. — Коротко ответил вампир. — Погибший становиться тенью.

— Гм. И суккубов?

— Да.

— !

— Всех, кроме тебя. Тени несут в себе проклятие жадности, оно способно оседать на всём живом. Но дело в том, что жадность как сознательное явление присуща только разумным. Животные запасают сколько надо. Люди сколько могут. — Разъяснил вампир.

— То есть, этот яд действует больше на душу чем на тело?

— Да. Тебе он не опасен, потому что ты убила бога жадности, а так же, и его семя. Правда жадности от этого меньше не стало, однако она стала не настолько острой и давящей.

— На мне что, какая-то метка? — немного удивилась Терри.

— В каком-то смысле — да. Такого бога можно убить только если победишь в себе, то, что даёт ему силу. В тебе нет жадности. Запасливость, осторожность, предусмотрительность. Тебе совершенно ненужно больше чем этого требует необходимого.

— Хм. Ну не знаю…. Я, что в каком-то смысле теперь родня хомякам бурундукам и белкам? — с некоторым скепсисом в голосе спросила Терри.

— Ха. В каком-то смысле. — Усмехнувшись, согласился вампир. — К слову о хомяках, я приготовил тебе небольшой подарок. Вон там, коробочка. Я собрал семена фруктовых деревьев и написал краткую справку.

— Хороший подарок. — Согласно кивнув, сказала Терри. — Пойдёмте на крышу, скоро рассвет. — Предложила она.

— Рассвет… Я рад. Действительно рад — Негромко, отстранёно произнёс вампир. — Идём. Разрыв ты найдёшь сама, он тут рядом, в/на/по центре пощади. Чтобы раскрыть напитай его Силой.

Вампир решительно поднялся со своего ложа, на котором провёл несколько тысяч лет. Вернуться обратно ему не суждено, да он и не хотел возвращаться.

Неторопливо гасли звёзды, светлел небосклон на западе и востоке. Ночь не спеша сдавала дежурство идущему с востока дню. Прохладный ветерок приносил горьковатые запахи трав, сладковатые запахи цветов и созревших плодов. Вокруг было тихо и красиво.

— Терри Ал, у меня к тебе большая просьба… последняя. — Чуток торжественно сказал вампир.

— Скажите. — Предложила Терри.

— Можно я на тебя нападу?

— Кхм! Зачем? — Удивилась Терри.

— Понимаешь, тут такое дело, Солнце не причинит мне особого вреда. А вот если ты победишь меня, вот тогда да. — Ответил вампир.

— Вообще-то, я вас могу без всяких нападений уничтожить. Но если вы хотите, то…. — Терри пожала плечами — почему нет?

С последним словом вампир исчез. Вернее, исчез он для простого наблюдателя. Терри находилась в активном состоянии в течение всего разговора с вампиром, и сразу же перешла на ускоренное восприятие.

Противник двигался, как будто преодолевал неторопливый встречный поток воды. Дождавшись, когда он приблизится достаточно близко, Терри ударила ребром ладони, сверху вниз слева направо, разламывая и разрывая кости, сухожилия, мясо и вообще всё что попалось на пути. Вампира отбросило метров на десять назад, проехав на спине ещё пяток метров, он замер. На крыше протянулась чёрная дорожка крови, начинаясь веером брызг около Терри и заканчивая большим растекающимся чёрным пятном вокруг тела вампира. В получившейся ране прекрасно можно было разглядеть все внутренности грудной клетки. Вампир шевельнулся, приподнимаясь на правом локте. Большего он не успел сделать, на востоке, над горизонтом показался край солнца. Его первые лучи безжалостно вонзились в разорванное тело нежити. Он закричал от боли, удар Терри разрушил все защиты и сейчас солнечный свет выжигал на своём пути неживую плоть напоенную тьмой. В крике боли слышалось торжество, за несколько прошедших тысячелетий это было самое сильное чувство. Терри не стала дожидаться, она развеяла тело вампира и разорвала все магические связи, освобождая его душу от оков вампиризма. Спустя мгновение его душа исчезла, затянутая возникшей тёмной воронкой уходящей куда-то глубоко-глубоко вниз.