Дорога чудес - [5]

Лишь под утро профессор успокоился и далее спал совершенно беззвучно.

Миссис Баттон, в девичестве – Тиггз, обладала великолепно выдержанным характером. Проведя тридцать лет замужем за взбалмошным владельцем небольшого кафе и вырастив троих детей, она выработала жизненную философию, по устойчивости сравнимую со старым валуном.

Ничто не могло вывести почтенную даму из равновесия. Явись к ней сам архангел Михаил, она бы лишь радушно улыбнулась и предложила ему выпить чашечку чая.

Но даже она почувствовала удивление, когда солнечным воскресным утром к ней в дом пришел брат, которого она не видела почти десять лет. Общались они, несмотря на то, что жили не так далеко, с помощью поздравительных открыток.

– Господи, Веспасиан! – сказала она, открыв дверь, и обнаружив за ней долговязую фигуру в песочном костюме. – Это ты?! Что-то случилось?

– Ничего, Гортензия, – профессор Тиггз улыбнулся, криво и неумело, но все же улыбнулся, и это заставило миссис Баттон заподозрить неладное. – Просто я решил тебя навестить.

– Да? – миссис Баттон была бы удивлена меньше, явись к ней с визитом премьер-министр или даже королева, а не ее брат, который никогда не подозревал ни о каких человеческих чувствах и не испытывал особой необходимости в общении с людьми, пусть даже и родственниками. – Заходи.

Принимая у гостя шляпу и трость, она получше разглядела его, и обнаружила, что Веспасиан, с детства отличавшийся дотошной аккуратностью, криво повязал галстук, а выглядывающая из-под костюма рубашка выглядит возмутительно мятой.

– Чаю? – предложила миссис Баттон, безуспешно пытаясь поймать ускользающее душевное равновесие.

– Пойдем, просто поболтаем, – сказал профессор, повергнув сестру в еще больший шок, – мы ведь так давно не виделись!

Миссис Баттон проводила брата в гостиную, усадила в кресло, и сама уселась напротив. Неподвижное обычно, выражающее лишь интеллектуальное презрение ко всему вокруг, лицо Веспасиана сегодня явственно показывало смущение.

– Ты знаешь, Гортензия, – сказал он, – мне стыдно, что я так редко тебя навещал, и племянников… Как они, кстати?

Ошеломленная миссис Баттон даже не нашлась что ответить. Но собеседник словно и не заметил ее молчания. Он продолжал говорить, горячо, отрывисто, словно не умудренный жизнью профессор, а двадцатилетний юноша, отчаянно пытающийся открыть душу.

– Ты знаешь, я лишь недавно понял, что прожил жизнь зря… она была пуста и бессмысленна, словно высохший плод… Теперь же я словно прозрел, пелена упала с моих глаз! Я увидел всю свою никчемность!

Миссис Баттон слушала молча, не очень понимая, что происходит. А Веспасиан Тиггз, который неожиданно, чуть ли не впервые в жизни ощутил потребность, чтобы его выслушали, говорил и говорил, не переставая. Смысла в его словах было куда меньше, чем горячих, живых эмоций.

А закончил он свою речь и вовсе странно:

– Хорошо, я то я тебя застал, – сказал профессор и улыбнулся, на этот раз – грустно, – знай, что я завещаю все свое имущество тебе…

– О чем ты говоришь? – возмутилась миссис Баттон. – Ты всего на пять лет меня старше! Тебе жить да жить!

– Может быть, и так, – не стал спорить Веспасиан, – но ты должна об этом знать. На всякий случай…

После этого он поднялся и принялся прощаться.

«Всякий случай» наступил спустя пять дней. Миссис Баттон вызвали в полицию, чтобы допросить по делу об исчезновении профессора Тиггза.

– Как так? – узнав от молодого и очень вежливого следователя, что ее брат пропал, миссис Баттон ощутила, что броня ее уравновешенности готова дать трещину.

– Вот так, – развел руками следователь, – мистер Тиггз не явился на работу, впервые за тридцать пять лет. Обеспокоенные сотрудники университета попытались найти его, но безуспешно. – Когда вы виделись с братом последний раз?

– Пять дней назад, – сообщила миссис Баттон, – он вел себя довольно странно…

Выяснив все подробности состоявшейся тогда беседы, следователь извлек из папки лист бумаги.

– Вот, посмотрите, – сказал он, – это мы нашли в его квартире, прямо на рабочем столе. Предположительно, эту записку написал ваш брат…

Миссис Баттон ощутила, как неожиданно заколотилось сердце, но записку взяла недрогнувшей рукой.

«Истинные чудеса, – гласили ровные, идеально правильные буквы, какими всегда и писал Веспасиан, – случаются и в наши дни. Одно из них произошло со мной, я…».

Дальше все оказалось густо зачеркнуто. Читаемой оставалась лишь последняя строчка, казавшаяся полной бессмыслицей: «…вылупившейся из кокона бабочки бесконечный полет».

– Это писал он, – твердо сказала миссис Баттон. Судя по всему, ее брата не убили и не похитили, а это главное, – но что бы это значило?

– Мы и сами хотим знать, – развел руками следователь. – Мы обыскали квартиру, но все на месте, следов борьбы нет. Нам помогло то, что хозяин вел подробный каталог предметов домашнего обихода. Судя по нему, пропала кое-какая одежда и несколько книг…

– Каких? – спросила миссис Баттон.

– По алхимии, – пожал плечами следователь, – если интересно, можете потом посмотреть. Теперь более практические вопросы. Вы – единственная наследница, а профессор Тиггз считается без вести пропавшим…