Дорога через Сокольники - [9]
В л а с о в. Анна Матвеевна, помогите нам! Надо срочно включить его в реальные отношения, как-то прописать в нашей действительности!
А н н а М а т в е е в н а. Пожалуйста!
В л а с о в. Узнайте, чего он хочет?
А н н а М а т в е е в н а. Сейчас я допью чай и вернусь. Он будет иметь дело со мной! (Уходит.)
Н и к а д и м о в (восхищенно). Вот это женщина! Бровью не повела.
К о н я г и н а. Вам виднее, товарищи. Но помяните мое слово: со всей этой нейтрализацией мы залезем в такое болото идеализма, из которого нас не вытащит вся академия философских наук!
Быстро входит Щ е г л о в, он радостно взволнован. Обводит всех внимательным взглядом.
Щ е г л о в (тихо). Друзья мои!.. Друзья мои, я окончательно сражен! Я только что узнал, что люди осваивают космос! Неужели сбылось? А я лично знал Циолковского. Счастливец! Ему повезло на учеников. Теперь ваша очередь меня удивить. Где ваш «космос»? И не отпирайтесь. Вы слишком скромны. Я знаю, меня ждет сюрприз. Я уже предвкушаю!..
В л а с о в. Чем вы занимались последние сорок минут?
Щ е г л о в. Ругался с неким товарищем по фамилии Вишняков. Кажется, даже порвал ему воротничок. В заключение мы договорились работать вместе. Я иду к нему в ассистенты!
К о н я г и н а (с иронией). Очень интересно!
Щ е г л о в. Я отстал. На большее не имею права.
В л а с о в. Он сумел убедить вас в своей правоте?
Щ е г л о в. В жизни я не выслушивал столько вздора сразу! Но есть чутье и есть размах. (Смеется, вспоминая подробности своего разговора с Вишняковым.) У него, видите ли, есть идея, опровергающая все наши выводы. Конечно, идеи мало. Нужны факты. А новые факты — новые методы. Надо помочь ему.
К о н я г и н а. Помочь в чем? Похоронить дело вашей жизни?.. Пожалуйста!
Щ е г л о в. Ну, зачем так торжественно, Вероника Трофимовна? Если моя теория годится для того, чтобы быть опровергнутой, — тем лучше! Мы все стоим на плечах опровергнутых гипотез.
В л а с о в (мягко, но решительно). Очень остроумно! И все-таки я отказываюсь говорить всерьез об этом мальчике и его идеях.
Щ е г л о в. Через два года этот мальчик будет главой новой школы!
В л а с о в. Вот через два года пускай и приходит!
Щ е г л о в. Но мы договорились…
В л а с о в. Нет, нет! У нас так не делается. Вы отстали, Константин Иванович! Я не имею права. Мне просто не позволят!.. И без того все слишком невероятно. Академик в роли ассистента — это еще более фантастично, чем ваше появление здесь. Мы пытаемся упростить положение. Не усложняйте же нашу задачу, прошу вас!
Щ е г л о в (весело). Я вижу, вы оправились от смущения. В глазах — мысль и решимость. Это мне нравится. Игра, кажется, переходит на новый этап и сулит немало любопытного. Надеюсь, вы не собираетесь больше прятать меня под замок?
В л а с о в. Вы совершенно свободны!
Щ е г л о в. Тогда, может быть, проследуем наконец в институт? Воображаю, что творится в лабораториях. Сознавайтесь: будет чем полюбоваться?
Н и к а д и м о в (скромно). Константин Иванович, вы ахнете.
Щ е г л о в (возбужден). Ну да?.. Ах, черт! (Потирает руки.) Нечто головокружительное, а?.. Биотоки?
Н и к а д и м о в. Не совсем.
Щ е г л о в. Живая клетка?
Н и к а д и м о в. Почти.
Щ е г л о в (нетерпеливо). Чего же мы ждем?
Н и к а д и м о в. С вами просит свидания одна женщина, которую вы хорошо знали.
Щ е г л о в. Извольте!
Н и к а д и м о в (шепотом, Власову). Сейчас я заставлю его расписаться в ведомости. Вот увидите, все войдет в норму!
Власов и Конягина, переглянувшись, выходят, оставляют Никадимова и Щеглова наедине.
Щ е г л о в. А вы стали солидным, Никадим Никадимович. В годы моей юности секретом такой осанки владели только уездные короли Лиры без ангажемента.
Н и к а д и м о в. Ах, что вы! Я все тот же чудак не от мира сего. После академика Павлова — я объект наибольшего количества «профессорских» анекдотов.
Щ е г л о в. Хоть в чем-нибудь сравняться с Павловым.
Н и к а д и м о в. Больше всего я стремился походить на вас, Константин Иванович!
Щ е г л о в. Для науки, пожалуй, важнее то, чем мы разнимся друг от друга, нежели то, в чем мы схожи?
Н и к а д и м о в (смеется). У вас восхитительный юмор, Константин Иванович! Не все у нас понимают юмор… Я рад, что вы больше не настаиваете на ирреальности вашего появления здесь..
Щ е г л о в. Разве я на ней настаивал?
Н и к а д и м о в. Нет ничего непознаваемого. Достаточно привести на этот счет мнение Энгельса…
Щ е г л о в. Вы полагаете, достаточно? Боюсь, самому Энгельсу этого показалось бы мало.
Н и к а д и м о в. Уверяю вас, все можно обосновать!
Щ е г л о в. Попробуйте!
Н и к а д и м о в. Если позволите, одна формальность. (Достает из папки ведомость.) Вам придется погасить задолженность по профсоюзным взносам.
Щ е г л о в (заинтересован). Из какого же расчета?
Н и к а д и м о в. Будем считать, что все эти годы вы зарплаты не получали.
Щ е г л о в. Считайте.
Н и к а д и м о в. Взыщем с вас, как с безработного, по гривеннику в месяц. Итого: тридцать рублей!
Щ е г л о в. Великолепно! Трезвый взгляд. Это стоит тридцати рублей.
Н и к а д и м о в. Я могу вам одолжить.
Щ е г л о в. Спасибо! (Берег ведомость, вынимает из кармана вечное перо.)
Б. Попов известен не только как артист, выступающий последние годы перед зрителями с чтением произведений Гашека, Салтыкова-Щедрина, Шукшина, Маяковского, но и как автор книг «Подмостки» и «Чистая перемена». Новый роман Б. Попова «Без четвертой стены» — об артистах одного из столичных театров, которые в силу сложившихся особых обстоятельств едут в далекую Сибирь, в небольшой городок Крутогорск. В центре внимания автора — привлекательный и вечно таинственный мир актеров, их беды и радости, самоотверженный труд, одержимая любовь к театру. Б. Попов в своем романе активно утверждает тезис: театр есть не только отражение жизни, театр — сама жизнь.
Книга двоюродной сестры Владимира Высоцкого, Ирэны Алексеевны Высоцкой посвящена становлению поэта и артиста, кумира нескольких поколений, истории его семьи, друзьям и недругам, любви и предательству, удачам и разочарованиям. В книгу вошли около 200 уникальных фотографий и документов, почти все они публикуются впервые. В ней множество неизвестных эпизодов из детства Высоцкого, позволяющие понять истоки формирования его личности, характера и творчества. Книга будет интересна как давним поклонникам Высоцкого, так и всем интересующимся творчеством поэта, барда и актера.
Книга В. М. Красовской посвящена великой русской танцовщице Анне Павловой. Эта книга — не биографический очерк, а своего рода эскизы к творческому портрету балерины, прославившей русское искусство во всем мире. Она написана как литературный сценарий, где средствами монтажа отдельных выразительных «кадров» воссоздается облик Павловой, ее внутренний мир, ее путь в искусстве, а также и та художественная среда, в которой формировалась индивидуальность танцовщицы.
Под ред. А. Луначарского, предислов. А. Луначарского, примечания И. С. Туркельтаубназвания глав: "П. Орленев", " Ю. М. Юрьев", "В. Э. Мейерхольд", "Два критика"," В. И. Качалов", "Н. Ф. Монахов", "Еврейский театр", "А. И. Южин", "Театр Чехова".
Эта книга о Леопольде Антоновиче Сулержицком (1872–1916) — общественном и театральном деятеле, режиссере, который больше известен как помощник К. С. Станиславского по преподаванию и популяризации его системы. Он был близок с Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, М. Горьким, со многими актерами и деятелями театра.Не имеющий театрального образования, «Сулер», как его все называли, отдал свою жизнь театру, осуществляя находки Станиславского и соотнося их с возможностями актеров и каждого спектакля. Он один из организаторов и руководителей 1-й Студии Московского Художественного театра.Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей театра.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.