Дорога через Сокольники - [6]

Шрифт
Интервал

Может быть, хронический алкоголик, как думаешь?..

В л а с о в. Ты не находишь, что последнее время твои истории становятся несколько однообразны? Твое воображение идет почему-то только по линии пожаров, кораблекрушений и мордобоя. Неужели нельзя врать с более жизнерадостным уклоном — защита диссертаций, присвоение ученых званий, выигрыши по лотерейным билетам?..

Л и д а. Я попробую.


Заслышав покашливание в библиотеке, Власов цепенеет, весь обращается в слух.


Что-нибудь случилось?

В л а с о в. Что может случиться?

Л и д а. Никто сюда не приходил?

В л а с о в. Нет!

Л и д а. А ты что тут делаешь?

В л а с о в (сбивчиво). Тут… Хотелось… Доклад проверить…

Л и д а. Почему не у себя в кабинете?

В л а с о в. Какая разница? (Нервно теребит листок бумаги.)

Л и д а. Я хочу поработать здесь над курсовой. Тебе не мешает, если кто-нибудь сидит рядом?

В л а с о в (обрадованно). Мешает! Трудно сосредоточиться.

Л и д а. И мне мешает.


Садится. Выжидательно посматривает на отца, но тот явно не понял намека.


Ты не мог бы уйти отсюда?

В л а с о в. Зачем?

Л и д а. Мне тут надо доругаться с одним человеком.

В л а с о в. Доругайтесь где-нибудь в другом месте.

Л и д а. Но мы условились встретиться в библиотеке.

В л а с о в. В библиотеке? Очень удачно!.. Почему бы вам не встретиться в саду?

Л и д а. Ты не понял. Деловое свидание. Философский спор.

В л а с о в. Удивительный день — у всех деловое настроение, и все рвутся в библиотеку!

Л и д а. Я не хочу, чтобы он застал нас вместе. Это его смутит.

В л а с о в. Кто этот робкий философ?

Л и д а. Он предпочел бы остаться неизвестным.

В л а с о в (сердито). Я не уйду отсюда!

Л и д а (пожимает плечами). Пожалуйста! Тебе самому будет неловко смотреть, как мы целуемся!

В л а с о в. Что?.. Лида!..


В дверь библиотеки стучат.


Л и д а. Кто-то стучит?

В л а с о в. Где?.. Тебе послышалось. Ступай, девочка, ступай! Мне надо посидеть над докладом. (Теснит ее к двери в вестибюль.)

Л и д а. Там кто-то кашляет!

В л а с о в. Вечные фантазии. Кому тут кашлять? (Демонстративно покашливает.)

Л и д а (заинтригована). Признайся, что-то случилось? Ты кого-то прячешь? Кто — там?..

В л а с о в. Сейчас же отправляйся на лекции!

Л и д а. Ухожу! На прощание послушай, какая забавная встреча была у меня сегодня. Иду это я по улице, и вдруг мне навстречу, кто бы ты думал? Академик Щеглов, почти совершенно живой.


Власов отшатывается.


Вообрази, идет себе в белой шляпе! Я, конечно, не растерялась. (Кланяется.) Здравствуйте, говорю, Константин Иванович! А он мне…

В л а с о в (глухо). Лида! Он здесь… Присядь… Как тебе объяснить? Случилось нечто невероятное. Академик Щеглов собственной персоной явился сюда. Он здесь, в библиотеке.

Л и д а (поразмыслив). Вот это масштаб!

В л а с о в. Масштаб? Не понимаю. Чего масштаб?

Л и д а. Замысла.

В л а с о в. Говори попроще. Я и без того совершенно сбит с толку.

Л и д а. Выше голову, папа! Мы развернем тут такой спектакль, что зрители будут падать замертво!

В л а с о в. Зачем мне спектакль? У меня сегодня заседание. Чему ты радуешься?..

Л и д а. Разве ты сам не говорил мне, что Щеглов бессмертен?

В л а с о в. Бессмертен? Но не в буквальном же смысле этого слова?

Л и д а. Неужели нельзя выкроить хоть один день в году, когда все слова получали бы буквальное значение?

В л а с о в (грустно). Да, кажется, придется все-таки сойти с ума. Ничего больше не остается.

Л и д а. Я хочу его видеть!

В л а с о в. Ни за что! Ты не знаешь, какое это испытание. Он совсем не тот, каким ты его себе представляешь.

Л и д а (сжалилась над отцом). Успокойся! Это наверняка розыгрыш!

В л а с о в. Розыгрыш?

Л и д а. Конечно! Ты еще не знаешь, на что способны наши студенты. Это сюрприз, который мне был обещан. (С улыбкой рассматривает растерянное лицо отца.) Угрюмые люди, шуток не понимают.

В л а с о в (на минуту поверил в такую возможность). Может быть, действительно шутка? Странно, почему это не пришло мне в голову?..

Л и д а. Пусти меня! Нет, ты оставайся здесь. Ты все испортишь. Я одна разберусь.

В л а с о в. Вот ключ. Только поскорее…


Лида входит в библиотеку, где ее встречает Щеглов.


Щ е г л о в. Почему я под замком? Что за шутки?

Л и д а (в восторге). Похож! Честное слово, похож!.. Нечего фыркать, борода свалится. (Осторожно трогает бородку Щеглова.) Ого! Настоящая!

Щ е г л о в. Я думаю!

Л и д а. Ну, извините!..

Щ е г л о в. Что все это значит? На меня обиделись? Меня стыдятся?

Л и д а. Ишь ты какой, сердится. (Снова касается его бородки.)

Щ е г л о в. Сколько раз вам понадобится еще дернуть меня за бороду, чтобы убедиться, что я Щеглов?

Л и д а. Я тоже один раз была Царевной-лягушкой. Итак, вашу руку! Берите меня в компанию.

Щ е г л о в. Не понимаю.

Л и д а. Довольно притворяться! Я знаю, кто вас сюда посадил.

Щ е г л о в. Сергей Романович Власов.

Л и д а. Неправда! Профессор Власов — мой отец.

Щ е г л о в. Рад за вас. Итак, вы дочь своего отца?

Л и д а. Я студентка. Со второго курса биофака.

Щ е г л о в. Вы всегда так игриво настроены, студентка биофака?

Л и д а. Меня зовут Лида. Я тоже люблю розыгрыши.

Щ е г л о в. Вот вам случай повеселиться: помогите мне удрать отсюда.

Л и д а. Вы становитесь однообразным. В наказание я вас разоблачу. Ну-с, дорогой академик, пожалуйте-ка сюда. Сейчас мы вас проэкзаменуем… Вам придется пролить свет на некоторые темные стороны своей биографии. Нуте-с, трепещите!.. Что вам известно о знаменитой «Черной тетради» академика Щеглова, все записи которой зашифрованы?


Рекомендуем почитать
Польский театр Катастрофы

Трагедия Холокоста была крайне болезненной темой для Польши после Второй мировой войны. Несмотря на известные факты помощи поляков евреям, большинство польского населения, по мнению автора этой книги, занимало позицию «сторонних наблюдателей» Катастрофы. Такой постыдный опыт было трудно осознать современникам войны и их потомкам, которые охотнее мыслили себя в категориях жертв и героев. Усугубляли проблему и цензурные ограничения, введенные властями коммунистической Польши. Книга Гжегожа Низёлека посвящена истории напряженных отношений, которые связывали тему Катастрофы и польский театр.



Профили театра

Под ред. А. Луначарского, предислов. А. Луначарского, примечания И. С. Туркельтаубназвания глав: "П. Орленев", " Ю. М. Юрьев", "В. Э. Мейерхольд", "Два критика"," В. И. Качалов", "Н. Ф. Монахов", "Еврейский театр", "А. И. Южин", "Театр Чехова".


Играем реальную жизнь в Плейбек-театре

В книге описана форма импровизации, которая основана на истори­ях об обычных и не совсем обычных событиях жизни, рассказанных во время перформанса снах, воспоминаниях, фантазиях, трагедиях, фарсах - мимолетных снимках жизни реальных людей. Эта книга написана для тех, кто участвует в работе Плейбек-театра, а также для тех, кто хотел бы больше узнать о нем, о его истории, методах и возможностях.


Актерские тетради Иннокентия Смоктуновского

Анализ рабочих тетрадей И.М.Смоктуновского дал автору книги уникальный шанс заглянуть в творческую лабораторию артиста, увидеть никому не показываемую работу "разминки" драматургического текста, понять круг ассоциаций, внутренние ходы, задачи и цели в той или иной сцене, посмотреть, как рождаются находки, как шаг за шагом создаются образы — Мышкина и царя Федора, Иванова и Головлева.Книга адресована как специалистам, так и всем интересующимся проблемами творчества и наследием великого актера.


Закулисная хроника. 1856-1894

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.