Дорога через безмолвие - [38]

Итак, новый запас провизии позволял надеяться достичь Маунт-Хоуплеса, и после суточной передышки они вновь начали собираться в дорогу. Оставшуюся часть разбитой бутылки, в которой лежало письмо Браге, Кинг надел на изгородь. Найдя затем целую бутылку, они вложили туда записку Берка и спрятали в тайник на случай, если кто-нибудь из отряда Браге вернется в лагерь. Кинг разровнял лопаткой землю над тайником, оставив его точно в том виде, в каком он был. Лопатку приставили к эвкалипту. Кроме провизии брать было особенно нечего; Кинг вырезал из заменявшей калитку шкуры квадратный кусок, намереваясь приспособить его вместо сапог; гвозди и подковы оказались ни к чему, и он разбросал их по земле. Наконец, на несколько торчащих из забора гвоздей он повесил ненужное тряпье и куски кожи. Пепел от потухшего костра остался нетронутым.

23 апреля в 9.15 утра они двинулись в направлении, противоположном тому, по которому ушел отряд Браге. Трое людей в истрепанной одежде, ведя полуживых верблюдов, медленно зашагали назад по уже исхоженному южному берегу Куперс-Крика.

Глава 9 ОТСТУПЛЕНИЕ К МЕНИНДИ

Браге вполне мог задержаться еще на день-другой у Куперс-Крика, даже лишняя неделя не решала дела. Но 18 апреля он твердо решил покинуть базовый склад и установил дату ухода — 21 апреля, воскресенье. У Пэттона разбухли и кровоточили десны, причинявшие мучительную боль. Он настойчиво просил отправить его в Менинди, где Беклер или новый врач смогут оказать медицинскую помощь: никто не сомневался, что задержка будет стоить ему жизни. Сам Браге и двое остальных членов группы — Макдоно и Дост Магомет — тоже настолько ослабли от жары и недостатка витаминов, что присмотр за животными сделался для них почти непосильной нагрузкой; один раз пришлось идти за 15 миль ловить сбежавших лошадей, и этот день превратился в кошмар.

К середине апреля Браге потерял всякую надежду на возвращение Берка: запаса провизии, взятой рейдовой группой хватало максимум на четыре месяца, а этот срок истек. Таким образом, рассуждал Браге, Берк либо погиб, либо добрался до Квинсленда.

Имелось еще одно обстоятельство, толкнувшее Браге принять окончательное решение: он считал необходимым оставить часть продуктов в тайнике на тот случай, если каким-то чудом Берк и его спутники все-таки вернутся сюда; и вот наступил момент, когда провизия оказалось столько, чтобы хватило и Берку и им самим на дорогу до Менинди. Прожди он здесь дольше, пришлось бы все забрать с собой. К тому же незадолго до этого прошли дожди, и Браге рассчитывал обнаружить по пути воду.

Итак, 18 апреля решение было принято. Два дня заняли сборы — разделили провизию, вырыли яму, уложили туда ящик, разровняли поверхность, замаскировав место на случай прихода аборигенов и вырезали надпись на дереве. Затем Браге достал запечатанный пакет с письмами Берка и, согласно инструкции, сжег их.

Оставленную в тайнике записку он закончил странной фразой: «Все наши шесть верблюдов и двенадцать лошадей в хорошем виде, пригодном для работы». Именно эти слова убедили Берка в том, что у них нет шансов догнать тыловой отряд. На самом деле двое из шести упомянутых верблюдов болели паршой и до того обессилели, что две недели спустя сдохли. Впоследствии Браге так и не смог дать вразумительное объяснение своим словам; по всей видимости, в то время ему хотелось из чистой бравады представить все в наилучшем свете. Утром 21 апреля тюки навьючили на животных, Пэттона привязали к самому покладистому верблюду и в 10.30 — за 9 часов до прибытия Берка — маленький караван покинул лагерь.

Они двинулись вверх по течению, намереваясь несколько дней держаться берега крика, а затем пересечь пустыню в направлении Буллу. В первый день все шло гладко, они не торопились, и в пять часов пополудни Браге устроил привал. В тот вечер их отделяли от лагеря на Куперс-Крике всего четырнадцать миль, и, пустись Берк следом, он мог бы догнать тыловую четверку. На следующий день уже было поздно: Браге ускорил шаг и ушел слишком далеко — к 23 апреля они удалились на 50 миль от продовольственного склада и вступили в пролегающую между Куперс-Криком и Буллу пустыню. Привязанный к верблюду Пэттон стонал и не мог найти себе места, но караван не останавливался. Четыре дня они шли через голые каменистые холмы, ориентируясь по оставленному Уиллсом компасу, и 27 апреля добрались до источника в Буллу. Ровно 100 часов отряд провел без воды и теперь лошади с жадностью кинулись к колодцу.

По дороге на Буллу Браге заметил на земле лошадей и верблюдов десяти-двенадцатидневной давности, тянувшейся в направлении Куперс-Крика. На следующий день, пока отряд отдыхал, пустив лошадей выпас, он до зари отправился на разведку, надеясь разгадать тайну следов. Позднее Браге запишет в дневнике: «Когда чуть забрезжило, я заметил метрах в трехстах впереди дым костра и силуэты лошадей. Было еще довольно темно, я решил, что набрел на становище туземцев и направился к ним, надеясь разузнать что-либо об оставшейся в Дарлинге колонне. Пройдя немного, к своему удивлению, я увидел направляющегося ко мне европейца. Это оказался г-н Ходжкинсон. Он привел меня в лагерь г-на Райта. Таким образом, наша группа вместе с лошадьми, верблюдами и прочим имуществом поступила в подчинение Райта».