Дорога через безмолвие - [37]

Оправившись от первого шока, путники, естественно, стали думать, смогут ли они догнать Браге. Берк спросил Уиллса и Кинга, готовы ли они отправиться немедленно и идти всю ночь? Оба ответили — нет. Берк сказал, что его силы тоже на исходе. Что же делать в таком случае? Прежде всего подкрепиться и отдохнуть. А потом? Уиллс и Кинг были за то, чтобы идти по следам Браге: если тыловая группа почему-либо задержится в пути, у них будет шанс догнать ее. Берк категорически возражал. Он считал это безумием; не случайно Браге указал в записке, что все шесть верблюдов и двенадцать лошадей в хорошем виде. Разве смогут они догнать их на своих двух полудохлых верблюдах? До Менинди было 400 миль, причем добрая половина пути — по безводной пустыне. Куда разумнее двинуться вниз по Куперс-Крику до Маунт-Хоуплеса в 150 милях, где имелся полицейский пост, а оттуда — к Аделаиде через районы недавних поселений. Грегори одолел этап от Куперса до Маунт-Хоуплеса за неделю; кстати, Мельбурнский комитет в свое время рекомендовал именно этот маршрут в качестве резервной линии связи. В итоге Уиллс и Кинг согласились.

Затем они извлекли оставленную Браге провизию. Все трое в буквальном смысле ползали от усталости — чтобы наполнить бурдюк водой, Кинг на коленях пополз к крику; после еды им стало немного лучше, и они улеглись спать тут же, прямо на земле.

Весь следующий день они провели в лагере, собираясь с силами, вновь и вновь просчитывая возможные варианты. Почему все-таки ушел Браге? И почему в тот самый день? Верно, рейдовая группа задержалась дольше, чем предполагалось, но ведь в лагере еще оставалась провизия. К тому же были целы все лошади и верблюды, которых на худой конец можно было забить. Куда подевался Райт? Почему он так и не добрался до лагеря? И главный вопрос: почему их бросили? С горечью размышляя о случившемся, Берк принимает решение наказать Браге и его людей: их жалованье пойдет Уиллсу и Кингу. Он непременно добьется этого по возвращении.

Провианта должно хватить по меньшей мере на месяц; если все пойдет гладко, до Маунт-Хоуплеса они обеспечены едой. В свое время, уходя из лагеря в рейд, они оставили здесь часть одежды; теперь, когда она нужна позарез, ее не оказалось на месте. Еще один камень в адрес Браге — каким надо быть идиотом, чтобы забрать с собой их одежду!

Берк пишет письмо, которое в сложившихся обстоятельствах можно считать образцом сдержанности: «Базовый лагерь N 2, Куперс-Крик. Рейдовая группа, в которую помимо меня входят г-н Уиллс и Кинг (Грей скончался), следуя от залива Карпентария, прибыла сюда прошлой ночью; мы нашли лагерь пустым, поскольку тыловая группа покинула стоянку ранее в тот же день. Намерены завтра медленно двигаться вдоль крика к Аделаиде через Маунт-Хоуплес, следуя маршрутом Грегори; мы очень ослабли. Двое верблюдов изнурены до крайности, поэтому мы вряд ли сможем проходить более четырех-пяти миль в день. Грей скончался в пути от истощения. Мы все страдали от голода. Надеюсь, оставленная здесь провизия восстановит наши силы. Мы открыли проходимый маршрут до залива Карпентария, основная его часть пролегает по 140 меридиану восточной долготы. Между Куперс-Криком и Каменной пустыней обнаружены области, пригодные для скотоводства. Местность до тропика Козерога сухая, а между тропиком и заливом в основном гористая, но хорошо увлажняется и богата травами.

Берегов Карпентария мы достигли 11 февраля 1861 года. Крайне разочарованы уходом тылового отряда.

Р. О'Хара Берк, руководитель.

22 апреля 1861 г.

P. S. — Верблюды не в состоянии двигаться, а у нас нет сил идти, иначе мы бы пытались нагнать ушедших. Намереваемся медленно следовать вниз по крику».

Уиллс в дневнике куда откровенней:

«Воскресенье, 21 апреля 1861 г. — Вечером прибыли в лагерь и застали его пустым. В зарытой под деревом записке Браге сообщает приятную новость — сегодня утром они ушли к Дарлингу со всеми верблюдами и лошадьми, каковые находятся в прекрасном виде; мы измучены, наши верблюды истощены, так что шансы догнать ушедших равны нулю. К счастью, Браге оставил достаточно провизии, чтобы мы сумели добраться до границ цивилизации, а именно: муки — 23 кг, риса — 9 кг, овсянки — 27 кг, сахара — 27 кг и вяленого мяса — 7 кг. Эти припасы наряду с некоторым количеством конских подков и гвоздей, а также прочих ненужных мелочей составляют все содержимое тайника; отсутствие одежды ставит нас в весьма неприятное положение.

Досада, поразившая нас при виде пустого лагеря, поистине не поддается описанию; мы не в силах пройти даже нескольких шагов — возникает ощущение, что ноги отнялись. Мне никогда ранее не доводилось испытывать подобное чувство беспомощности и, надеюсь, никогда больше не приведется. Пустячный подъем налегке вызывает совершенно неописуемую боль в ногах, а общая усталость делает непригодным для какой-либо работы. Бедняга Грей, должно быть, ужасно страдал, когда мы подозревали его в притворстве. Как удачно, что эти симптомы не настигли нас в период, когда весь наш рацион состоял из мяса изнуренной лошади.

Ничего не оставалось, как свыкнуться с мыслью об уходе Браге. На ужин сварили овсянку с сахаром. Сытная еда в сочетании с нервным возбуждением, вызванным обстоятельствами, в которые мы были поставлены, оказали неожиданный эффект — ноги отошли. Возможно, что таково действие овощей? Не берусь судить, но мы с г-ном Берком оба отметили явственное облегчение и ощущаем больше силы в ногах, чем в последние дни. Склонен думать, что если бы не портулак, которым изобиловала местность, мы вряд ли бы смогли вернуться на Куперс-Крик».