Доплыть до Каталины - [6]

Пятнадцать минут спустя, сидя у столика возле бассейна, заказал сэндвич с пивом «хейнекен». Наверное, половина шезлонгов была занята, и дюжина из них — потрясными женщинами. Это Голливуд, подумал он. Стоун скинул халат, нырнул в бассейн, немного поплавал, потом вернулся к своему столику. Через минуту, ему принесли сэндвич, и он с жадностью его съел. После этого, Стоун нашел шезлонг и заснул под лучами полуденного солнца.

Было около шести, когда он очнулся, почувствовав себя отдохнувшим. Может, он наконец-то приспособился к временной разнице. Вернулся в номер, побрился, оделся в яркую спортивную тропическую куртку и слаксы серого цвета. После непродолжительных дебатов с самим собой, надел галстук.

Стоун стоял под аркой у входа в отель, когда, ровно в семь, подъехал темно-зеленый «бентли» и остановился перед ним. Служащий паркинга обежал вокруг машины и открыл дверь со стороны водителя. — Добрый вечер, мистер Калдер, — сказал он.

— Спасибо, Джерри, но я заехал, чтобы забрать друга, — ответил ему Вэнс.

Другой служащий открыл дверь Стоуну. Он сел и обменялся теплым рукопожатием с Вэнсом.

— Когда-либо бывал в Спаго? — спросил Калдер.

— Нет.

— Тогда давай отправимся туда!

— Заманчиво. Что-нибудь было от Аррингтон?

— Пока нет. Поговорим о ней за обедом. — Калдер выехал из паркинга и направился в сторону Каменного каньона.

Стоун откинулся на сиденье. Он сидел в роскошном автомобиле «бентли» на пути в Спаго с самой яркой звездой экрана. Ему это нравилось.

4

Вэнс Калдер направил «бентли» в сторону Сансет Бульвард, болтая о калифорнийской погоде и о полете на реактивном самолете корпорации, потом свернул налево, въехал вверх на довольно крутой холм, и свернул направо, на стоянку. Не успел он остановить машину, как она была окружена фотографами.

Калдер спокойно отнесся к прессе.

— Добрый вечер, друзья! — обратился он к ним, помахав рукой и улыбаясь.

Стоун последовал за ним, наслаждаясь оказанным вниманием. За ними закрылись двери, и фотографы ушли. И тут он заметил, как за ним вошли два молодых крепких парня.

Калдера тепло приветствовала молодая женщина у стойки. Она едва взглянула в сторону Стоуна, когда вела их к столику в углу возле окна. У него было такое чувство, какое он испытывал в прошлом в компании красивой женщины: его игнорировали, а все взгляды были прикованы к Вэнсу Калдеру.

По пути они останавливались у отдельных столиков, так что Вэнс мог поздороваться с несколькими посетителями — Билли Вайлдером, Тони Куртисом и Милтоном Берли. Стоун жал им руки, балдея от того, что видел их так близко. В конце концов, все уселись в уголке, таким образом, что Стоун мог обозревать весь зал, а Вэнс оказался повернутым к залу спиной.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что так сидишь, — обратился к нему Калдер, расправляя салфетку. — Моя спина избавит нас от нежеланных гостей.

— Вовсе нет, — ответил Стоун. — Должно быть, тебе трудно появляться на публике. — Стоун заметил, как двое молодцов, следовавших за ними, теперь устроились в разных местах, один возле бара, другой — за небольшим столиком.

— Приходиться приспосабливаться, — сказал Калдер, разглядывая меню. Слава — обоюдоострый меч; она дает многое, как, например, этот столик, но имеет определенную цену, в лице фоторепортеров. Я довольно давно принял к сведению обе стороны этого лезвия. Кстати, не заказывай закуску. Об этом позаботятся.

Как по мановению волшебной палочки, появился официант, принеся маленькую пиццу, украшенную копченым лососем, каперсами и ломтиками лука.

— С наилучшими пожеланиями от Вольфганга, — сказал официант. — Могу я предложить вам напитки, мистер Калдер?

— Стоун? — спросил Вэнс.

— Я бы предпочел «бифитер» с тоником.

— А мне очень сухой мартини "танкирей", — сказал Калдер. — Без оливок.

Официант исчез, потом появился вновь с быстротой, поразившей Баррингтона.

Оба сделали несколько глотков.

— Я встретил в самолете Луи Ригенштейна, — сказал Стоун. — Обаятельный мужик.

— Да, он такой, — согласился Калдер, — и один из трех умнейших людей, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело.

— Кто же двое других?

— Дэвид Стармак и Хаймэн Гринбаум.

— Кажется, я слышал про Гринбаума. Это агент, не правда ли?

— Был. Он умер около десяти лет назад.

— А кто…

— Дэвид Стармак? Конечно же, ты никогда не слышал о нем — а ведь как бы ему было приятно, — но вместе с Луи Ригенштейном и Львом Вассерманом из МСА, у него больше реального влияния в этом городе, чем у кого-либо еще. Да, ты увидишь его завтра вечером.

Стоун был удивлен, почему Калдер организует подобные мероприятия, в то время как у него пропала жена, но не успел спросить, так как Калдер продолжал.

— Хаймэн Гринбаум был моим первым агентом — фактически, единственным — и он дал мне лучший совет, который мог бы попросить юный актер.

— Что же за совет?

— Он научил меня отношениям между деньгами и хорошей работой.

— Ты имеешь в виду, что, чем лучше оплата, тем лучше работаешь?

— Нет, что ты. Во время заключения договора, он угощал меня ланчем. И разговаривал со мной, как голландский еврейский дядюшка. Он сказал, «Вэнс, ты будешь иметь все, что сможет тебе предложить этот город, но есть нечто, что ты должен сделать». Что именно? — спросил я. Он ответил: «Довольно скоро ты станешь делать настоящие деньги и твоя задача, по меньшей мере, не тратить их». Он продолжил объяснение: «Я долго наблюдал за талантливыми молодыми людьми, которые приезжали в этот город, и вот что они делали: получив хорошую роль, принесшую им неплохие деньги, они начинали с того, что переезжали из клоповников, где жили, в красивые апартаменты и покупали кабриолеты. Затем снимались в паре других фильмов, приносивших им еще больше денег, и покупали дома на голливудских холмах, потом, после еще двух картин, перебирались в Биверли Хиллс и приобретали „мерседес“ с откидным верхом. А потом наступала пауза, и никто не предлагал им участвовать в новых фильмах. А потом появлялся не бог весть какой сценарий, но там была какая-нибудь звезда второго плана, и съемки проходили где-то на юге Франции. Так, почему бы и нет? Ведь надо было выплачивать кредит за дом и процент за автомобиль, и оплачивать прочие расходы. В результате, они соглашались. Фильмы подвергались критике, и после пары подобных картин лучшие сценарии пролетали мимо них. В результате они опускались до телесериалов и фильмов-однодневок, и, однажды начав делать это, приходили к выводу, что им уже никогда не получить характерную роль в кино. Не делай так».