Домострой - [12]

Шрифт
Интервал

ГЛАВА 31[1]

ДОБРЫЯ ЖЕНЫ РУКОДЕЛЬНЫЯ ПЛАТЬЕ[2] И ВСЕ БЕРЕЖНО[3] И ЧТО КРОИТИ И ОБРЕЗКИ И ОСТАТКИ БЕРЕЖНО БЕРЕЧИ

Добрая жена домовитая и благоразумным своим промыслом, и добрым подвигом и мужним наказанием от своих трудов, что уделяет[4] полотен, и ущын, и холстов; да на что, что пригоже, то покрасит на летники и на кафтаны, и на сарафаны, и на терлики, и на шубы паволоки, и то у нея на домашней обиход перекроено и перешито; а будет слишком за обиходом наделано полотен, и ущин, и холстов, и скатертей, и убрусов, и ширинок или иного чего, ино того и продаст, и что ино надобе того купит, а у мужа на то не просит. А рубашки красныя мужския, и женския порты, то все самой кроити или дати при себе кроити, и всякие остатки и обрезки, комчаты и тафтяные и дорогое, и дешевое, и золотое, и шелковое, и белое, и красное, и пух, и торочки, и спорки, и новое и ветчаное все бы было прибрано, – мелкое в мешечках, а останки сверчены и связаны; а все разобрано по числу и упрятано, и как чего поделати ветчанаго или и новаго не стало[5], а то все есть в запасе и в торгу того не спрашиваешь[6], дал Бог у добраго промыслу и у совершеннаго разума, все дома лучилося[7]; а в торгу устанеш прибираючи, а и прибереш, ино в трое купиш, а иногда и не прибереш.

ГЛАВА 32[1]

ВСЯКАЯ ПОРЯДНЯ ДОМАШНЯ ДЕРЖАТИ ИЛИ ЧЕГО ЛУЧИТСЯ В ЛЮДЕХ ПОПРОСИТИ ИЛИ СВОЕ В ЛЮДИ ДАТИ

А ко всякому[2] рукоделию у мужа и у жены всякая порядня и снасть была б в подворьи: и плотнишная[3], и портнаго мастера и, сапожнаго и железнаго и у жены також ко всякому рукоделию и домовному[4] обиходу всякая бы порядня была; и держано бы то все бережно, где что пригоже. Ино, что не сделано себе, ни кто ничего не слыхал, в чюжей двор не идеш[5], свое без слова. А поваренная порядня, и хлебная, и пивоваренная все бы было у себя сполна: и медяное, и оловянное, и железное, и деревянное и каковая лучит[6]. А лучится у кого какая ссуда взяти или свое[7] в люди[8] скрута женьская; или свое дати платие мужское, или судно[9] какое медяное, и оловянное; и деревянное[10] и какой ни буди запас; ино пересмотрети, иного и ветчанаго, где избито[11] и порвалося[12], или которая над чем не буди притча, и что не цело, и все то исчести и сметити[13], и кто емлет, и кто дает, обема бы то было ведомо, а что весовое взвесити и всякому сосуду[14]) цена поставлена; по грехом какова притча станется, ино на обе стороны хлопотов и остуды нет, и тому платеж у кого взято. А всякая ссуда имати и давати в честь, и беречи паче своего и отвести[15]на срок: чтод сами государи того не просили, и по то не посылали, ино впредь дадут, и дружба в прок. А толко чего[16] не беречи и на срок не отнести, или испортив отдати, ино остуда в прок[17], и убыток, и продажа в том живет, и впредь никто ни в чем не верит.

ГЛАВА 33[1]

КАК ПО ВСЯ ДНИ ГОСУДАРЫНИ ДОЗИРАТИ У СЛУГ ВСЕГО И ДОМАШНИЯ ПОРЯДНИ И РУКОДЕЛЬЯ; САМОЙ ЕЙ О ВСЯКОМ БЕРЕЖЕНИИ И СТРОЕНИИ

По вся дни государыня у слуг дозирает, которые пекут и варят и всякие приспехи делают[2]. И которая служка хорошо что сделает[3] или еству сварит[4], и хлебы испечет, и колачи и пороги, или какой нибудь приспех или какое рукоделие сделает[5] по приказу и добро: и за то служка примолвить[6] и пожаловать, ясти[7]подати и по прежеписанному[8]; дворовым людем от государя бережение и жалование, по службе смотря. Кто худо не по приказу сделает, или неслушает, или ленится, или испортит что и нечисто стряпает и украдет: ино по прежеписанному наказанию учи[9]; – како от государя слугам живет, впереди о том наказание писано: как кого пожаловати, и наказывати и поучати[10]. А в горнице, и в комнотех, и в сенях, и на крыльце[11] всегда бы было чисто, и рано и поздо. А стол и суды всякие, всегда бы мыты чисто; а сама бы государыня всегда была устроена во всяком обоходе, таковы бы у нея и слуги[12] были вежливы, по прежеписанному. А с слугами бы государыня пустошных и пересмешных, ни безлепишных, ни соромских[13] речей отнюдь не говорила. Ни торговки, ни бездельныя женки, ни бабы, ни волхвы ни какож во двор ни входами[14]; понеже от тех много зла чинится, а слухам потвор. Аще ли начнут в кой двор[15] сицевы приходити, а государыня от сицевых слуг своих не возбряняет, а и сама их начнет приветати[16], – первое учинят слуг крадливых, потом блядливых; аще ли и сама государыня не уцеломудрится и не отженет их[17], горе и самой ей от них будет по прежеписанному… ныне же оставим сицевых[18], но преди пойдем[19]. А платие ходилное по грядкам, а прочее в сундукех и в коробях. Рубашки и убрусы и ширинки и все бы было хороше и чисто, и бело[20], и оберчено и укладено, и неперемято[21]; а сажение[22] и мониста и лучее платид всегда бы было в сундукех и в коробям, за замком и за печатию. Ключи бы держали в малом ларце, а всегда бы ведала[23] сама.

ГЛАВА 34[1]

КАК СЛУГ НАКАЗЫВАТИ[2] В ЛЮДИ ПОСЫЛАТИ[3] С ТЕМ И НЕ ПЕРЕГОВАРИВАТИ

А слуг своих заповедывай[4], о людех не переговаривати; и где в людех были, и что видели не добро, – того дома не сказывали бы, а что дома деется, того в людех не сказывали о чем послан, то и памятуй; а о ином о чем учнут спрашивати, того не отвечай, и не ведай и не знай и, отделавшися борзее[5], да то государю скажи о чем посылан, а их[6] вестей ни каких не сказывай[7]; ино промеж государи ни какие ссоры, ни остуды не будет; и неподобныя речи или блудныя[8], и всякое дурное дело и слово слышал и видел, то бы отнюдь не именовалося. К самому государю или государыне чья служка придет, також ничего у нея не пытати: о чем прислан в том его и отделати, да борзее и отпустити; а чюжая служка что почнет сказывати, и того у нея не слушати, да еще избранити: о чем ты прислан, то и памятуй, а иного у тебя не спрашиваем[9]. То доброму мужу и жене похвала, только у них слуги вежливы[10]. А пошлеш куды сына, или слугу и что накажеш сговорити, или что сделати, и что купити, и ты вороти, да выпроси его, что ты ему наказывал и что ему говорил сделати или купити, – и толко по твоему наказу все изговорит тебе, ино добро и пошли. А пошлеш с слугою к кому еству или питие, или что ни буди или какую ссуду, да воротя, выпроси его куды несеш? толко так скажет, как наказано, то добро. А посылай еству целу и питие вполне; ино солгать неуметь. А товар посылай сметив и смерив; а всего лутче запечатав: ино безгрешно. Да и о том слугам вопрошатися[11], что с ним посылают и без государя отдати ли, толко его у себя нет или домой отнести. А о тех делех[12] о всех не догается государь или государыня сына или слугу воротити, да допросити, куды с чем послан и что наказали, – и умной сын или слуга вежливой сам воротится и, вежливо колпак[13] сняв[14], у государя вопросит о всем и переговорит, что ему наказано, толко потому, ино добро. Куды пошлют слугу в добрые люди, у ворот легонко поколотить; а по двору идеш и кто тя вопросит: каким делом идеш? ино того не сказывати, а отвечати: не к тебе послан, а кому послан с тем и говорити; а то сказати от кого идеш, и оне государю скажут. А у сеней или у избы, или у кельи ноги грязныя отри, нос высморкати, да искусно молитва Иисусова сотворити вся сполна; а толко аминя не отдадут, ино в другие и в третие[15]сотворити по больше перваго, и ответа не дадут[16]; ино легонько поколотися[17]. Как впустят[18] и вшед святым[19] поклонитися дважды, а третей поклон настоятелю и от гусударя челобитие и посылка правити; а[20] в ту пору носа не[21] сморкать, ни харкати, ни плевати; аще ли нужа, и отшед на сторону, устроитися вежливо, а стояти[22] на сторону не смотрети, да что наказано, то и исправити, да борзее[23] к себе пойти, да тот ответ государю сказати, о чем посылал. А лучится у кого в подворьи быти, или в келии, при государе, или без гусударя ни на какие вещи[24] не смотрети[25], ни с места на место не преложити без повеления; и с собою ничего не вынести без благословения и не спросяся; а ествы и пития також не кушати, чего не повелено, то святокрадство[26] есть и лакамство, и кто на то дерзнет без благословения[27], и тому ни в чем не верят, и за очи ни куды не пошлют, по Евангелию: «в мале бе верен, надо многим поставлен будеши». А что куды с тобою послано покрыто, или повязано[28] и запечатано, и того не движи и не смотри, а ествы и пития, что послано, того не вкушати[29]; каково послано, таково и отнести, толко тут осмотрить как дают: цело ли, и в полне ли посылают, чтобы тамо неверка не было, куды то нести[30]. А умной сын или[31] слуга, женка или девка, куды посылали, хотя вражду, и брань, и гнев, и дурно, что видя и слышав, шед во своем дому, того всего не говорити и не сказывати, что велено и приказано, то и править. А у кого совершенный разум: и он где слышав[32] вражду – любовь скажет; а где кленут и лают, – и он похвалу и благодарение поведает. И от таковых умных, и вежливых, и благоразумных слуг, промеж добрых людей любовь сводится[33], и таких умных слуг берегут и жалуют, как детей своих, и советуют с ними о всем[34].


Еще от автора Фольклор
Полное собрание баллад о Робин Гуде

Сорок баллад о Робин Гуде в классических и новых переводах с иллюстрациями Максима Кантора.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Армянские легенды

Армянские легенды восходят к древнейшим мифам человечества. Свое происхождение армяне возводят к одному из внуков Ноя, а древнегреческие историки подтверждают, что фессалийский воин Арменос был участником похода аргонавтов. Так, от простого к сложному, от мифа к сказке и снова к мифу формируется эта книга армянских легенд. Древнейшие библейские, античные и христианские мифы легли в основу целого пласта легенд и сказаний, которые предстанут перед читателем в этой удивительной книге. В ней связаны воедино историко-познавательные и поэтико-фантастические данные.


Армянские притчи

Притчей принято называть некий специфический короткий назидательный рассказ, который в иносказательной форме, заключает в себе нравственное поучение. Как жанр притча восходит к библейским временам, она стала древнейшим учебником человеческой морали и одновременно морально нравственным «решебником» общечеловеческих проблем. Книга армянских притч вобрала в себя сконцентрированную мудрость народа, которая свет специфического мировоззрения горцев пропустила сквозь призму христианства. Такова притча о «Царе, племяннике и наибе», оканчивающаяся вполне библейской моралью.


Непечатный фольклор

Представленные в этой книге стихи, считалки, дразнилки, поддевки, подколы, скороговорки, пословицы и частушки хорошо знакомы очень многим жителям России. Хотя их не печатали в книгах и журналах, они присутствовали, жили в самом языке, будучи важными элементом отечественной культуры. Непечатный фольклор, так же как и печатный, помогает в общении, в обучении, в выражении мыслей и эмоций. В зависимости от ситуации, люди используют то печатный, то непечатный фольклор, то одновременно элементы обоих. Непечатный фольклор, как и печатный, живет своей жизнью – меняется, развивается: что-то уходит из языка, а что-то наоборот в него приходит.


Армянские басни

Выдающийся советский историк и кавказовед Иосиф Абгарович Орбели (1887-1968) писал: Невозможно правильно воспринять оптимизм и вечное стремление к самоутверждению, присущее армянскому народу, не зная истоков этого мировоззрения, которое сопровождало армян во все времена их истории, помогало бороться против превратностей судьбы, упорно ковать свое счастье. Поэтому книга армянские басни станет настольной у каждого, желающего прикоснуться, приобщиться к истокам армянской национальной культуры. Армянские басни очаровали И.


Армянские предания

Часть преданий, помещенных в этой электронной книге, связана с историей христианства в Армении – первой стране, принявшей эту религию как государственную. Это предание неразрывно связано с именем и деяниями вполне исторического лица, царя Тиридата (Трдат III Великий), который из фанатически преданного язычеству деспота, поддавшись воздействию примера кротости, незлобивости и слову святого Григория и святых дев Рипсиме и Гаянэ, стал истинным христианином и законодательно ввел в стране христианство (в 301 г.


Рекомендуем почитать
Последнее свидание

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Князь во князьях

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Захар Воробьев

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Том 2. Улица святого Николая

Второй том собрания сочинений классика Серебряного века Бориса Зайцева (1881–1972) представляет произведения рубежного периода – те, что были созданы в канун социальных потрясений в России 1917 г., и те, что составили его первые книги в изгнании после 1922 г. Время «тихих зорь» и надмирного счастья людей, взорванное войнами и кровавыми переворотами, – вот главная тема размышлений писателя в таких шедеврах, как повесть «Голубая звезда», рассказы-поэмы «Улица св. Николая», «Уединение», «Белый свет», трагичные новеллы «Странное путешествие», «Авдотья-смерть», «Николай Калифорнийский». В приложениях публикуются мемуарные очерки писателя и статья «поэта критики» Ю.


Нанкин-род

Прежде, чем стать лагерником, а затем известным советским «поэтом-песенником», Сергей Алымов (1892–1948) успел поскитаться по миру и оставить заметный след в истории русского авангарда на Дальнем Востоке и в Китае. Роман «Нанкин-род», опубликованный бывшим эмигрантом по возвращении в Россию – это роман-обманка, в котором советская агитация скрывает яркий, местами чуть ли не бульварный портрет Шанхая двадцатых годов. Здесь есть и обязательная классовая борьба, и алчные колонизаторы, и гордо марширующие массы трудящихся, но куда больше пропагандистской риторики автора занимает блеск автомобилей, баров, ночных клубов и дансингов, пикантные любовные приключения европейских и китайских бездельников и богачей и резкие контрасты «Мекки Дальнего Востока».


Красное и черное

Очерки по истории революции 1905–1907 г.г.