Доминион. История об одной революционной идее, полностью изменившей западное мировоззрение - [165]

делает торжество коммунизма неминуемым. Две недели Ленин с тридцатью семью товарищами провели в Лондоне, обсуждая, каким образом ускорить наступление этой революции, но в том, что законы эволюции делают её неизбежной, никто из них не сомневался. Именно поэтому Ленин и повёл делегатов – словно в чтимое святилище – в музей. Но это был всего лишь один из пунктов их программы. Имелась в Лондоне и другая, ещё более важная святыня. Законы, лежащие в основе жизнедеятельности человеческого общества и его надежды на светлое будущее, открыл вовсе не Дарвин, а другой бородатый мыслитель, страдавший, подобно Иову, от утраты и от нарывов. По завершении заседания Ленин повёл его участников на кладбище, расположенное на севере Лондона. Здесь двадцатью двумя годами ранее похоронили их учителя, главного вдохновителя их стремления преобразить мир. Стоя у могилы, тридцать восемь учеников отдавали дань уважения Карлу Марксу.

В 1883 г. на его похороны пришло человек десять; впрочем, в том, что фигурой он был эпохальной, не сомневался никто и никогда. Один из присутствовавших на похоронах, произнося речь у ещё свежей могилы, заявил об этом прямо: «Подобно тому, как Дарвин открыл закон развития органического мира, Маркс открыл закон развития человеческой истории» [895]. Коммунисты могут быть уверены в успехе своего дела – не потому, что на их стороне мораль, справедливость или нечто, кроящееся – выражаясь словами самого Маркса – «в туманных облачных образованиях на небе» [896], а потому, что неизбежность этого успеха доказана научно. Годами трудясь в читальном зале Британского музея, перепроверяя цифры и анализируя данные, Маркс в конце концов определил, что за силы, неумолимые и бессознательные, движут историей человечества. Некогда, в самом начале, люди, мужчины и женщины, жили в состоянии примитивного равенства, но затем произошло падение. Возникли классовые различия. Эксплуатация стала нормой. Борьба между богатыми и бедными не прекращалась ни на минуту: история человечества – это история алчности и стяжательства. В кровавую эпоху господства капитала, в век магнатов вроде Карнеги, она стала как никогда безжалостной. Рабочие были приравнены к машинам. Маркс ещё шестьдесят лет назад предсказывал всё это – всё, что под стук молотов и шум станков явил миру гений буржуазии. «Всё сословное и застойное исчезает, всё священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на своё жизненное положение и свои взаимные отношения» [897]. У грандиозных конвульсий классовой борьбы, определяющей пути истории человечества со времён зарождения цивилизации, может быть только один исход. Капиталисты вроде Эндрю Карнеги сами копают могилы, в которых их класс будет похоронен. Капитализм неминуемо породит бесклассовое общество.

Разумеется, раз Марксу удалось объяснить исторические процессы на основе науки, в Боге никакой необходимости нет. Вера в божество заставляет человека жить с ощущением унизительной зависимости. Словно опиум, религия вводит подсевших на неё людей в состояние сонной пассивности, мороча им головы фантазиями о провидении и загробной жизни. Ей прикрываются и во все времена прикрывались эксплуатирующие классы. Маркс, внук раввина и сын новообращённого лютеранина, отрицал как иудаизм, так и протестантизм, рассматривая их как «различные ступени развития человеческого духа, как различные змеиные кожи, которые сбрасывает с себя история, а самого человека – как змею, меняющую кожу» [898]. Изгнанный из Рейнской области и из нескольких европейских столиц за насмешки над набожностью Фридриха Вильгельма IV, он прибыл в Лондон, испытав на себе, для чего всевозможные деспоты используют религию. Она – вовсе не рупор угнетённых, а инструмент угнетения, использующийся, чтобы заглушить их протест. Христианство стремится изменить мир и даже заявляет, что ему это уже удалось; но это – всего лишь иллюзии, «эпифеномены», как именовал их Маркс, пузыри, возникающие на поверхности грандиозных потоков производства и обмена. Идеи и идеалы христианства не могут существовать независимо от породивших их материальных сил. Предполагать, что они могли повлиять на исторический процесс, – значит дремать в опиумном притоне. После того как Маркс призвал к пробуждению, не осталось никаких оправданий для этой пагубной наркотической зависимости. Вопросы морали и справедливости, которыми так долго было одержимо христианство, ныне отодвинуты в сторону: наука сделала их ненужными. О капитализме Маркс рассуждал, как человек, не обременённый моральными предрассудками. Его сочинения не пропитаны фимиамом эпифеноменов. В основе всех его оценок и прогнозов лежат наблюдаемые законы. «От каждого по способностям, каждому по потребностям!» [899] Этот лозунг ясностью подобен научной формуле.

В действительности, конечно, с формулами он не имел ничего общего. Его происхождение было ясно каждому, кто читал Книгу Деяний святых апостолов. «И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» [900]. Не раз в истории христианства коммунизм ранней Церкви вдохновлял новых радикалов. Маркс, объявив вопросы морали и справедливости эпифеноменами, скрыл за сложным термином истинные корни своего восстания против капитализма. Как-то раз он пошутил, что без бороды «не может обойтись ни один пророк»