Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Книга первая - [20]

которое примыкало также к сеням Грановитой палаты и соединялось дверью, между этих сеней и сеней Средней палаты, с Передними переходами, или Красным крыльцом. С восточной стороны это здание оканчивалось Наугольною палатою, что от Пречистой (Успенского собора), в которой впоследствии была устроена Царицына Золотая палата [25]. Лестница с Постельного крыльца вела на двор, к Спасу. Поваренный дворец стоял позади Рождественской церкви и хором великой княгини, соединяясь с этими хоромами Задним крыльцом с лестницею. По береговой линии дворец простирался до церкви Иоанна Предтечи на Бору, где в палате, что на дворце, в 1537 г. скончался в заключении, в нужде, страдальческою смертью кн. Андрей Иванович Старицкий.

Вот в кратком очерке расположение каменного дворца, заложенного великим князем Иваном Васильевичем. Воздвигнутый итальянцами по мысли, или, по крайней мере, при сильном влиянии супруги великого князя, Софьи Фоминичны Палеолог, этот дворец не мог, конечно, во всем подчиниться русским вкусам и потребностям; архитектура его, по современным же свидетельствам, как и следовало ожидать, носила характер итальянский. Что касается его внутренних украшений, то можно также полагать, что вкус великой княгини Софьи, воспитанной в Италии среди родственников и единоземцев греков, и вкус довершителя дворца великого князя Василия, воспитанного Софьею, внесли в новый дворец много таких вещей, которых не знала простая жизнь прежних великих князей и которые были необходимы при новом значении московского великого князя как царя. Впрочем, нельзя сказать, чтобы каменный дворец московских государей был совершенною новостью в тогдашнее время; потому что в Новгороде, гораздо прежде, мы находим обширный владычный двор, с особенным великолепием устроенный после пожара в 1432 г., архиепископом Евфимием, который выстроил там каменные комнаты, большие каменные палаты и разные другие здания для своего обихода. Некоторые палаты и сени были им подписаны, то есть украшены стенописью; одна из больших палат, название которой нам неизвестно, была о тридцати дверях! Все эти постройки воздвигнуты были немецкими зодчими, из-за моря, при помощи новгородских мастеров [26]. Может быть, новгородский владычний двор послужил отчасти образцом или примером и для московского дворца. Великий князь Иван Васильевич, побывав под Новгородом, установив там «правду московскую», без всякого сомнения, видел и то благолепие, среди которого жил новгородский владыко и перед которым нельзя было оставаться хладнокровным зрителем московскому самодержцу. По крайней мере, после присоединения Новгорода к Москве начинаются все преобразования не только в отношении дворца, но и в отношении самой Москвы, например, Кремля. С этого же времени появляются в Москве каменные здания и у частных лиц, например, палата на четырех каменных подклетах, выстроенная митрополитом Геронтием, каменные палаты у Ховрина и Василия Образца и т. д.

При царе Иване Васильевиче, в 1547 г., 21 июня, московский дворец сделался жертвою нового, ужаснейшего пожара, который равным образом истребил и всю Москву. «Загореся храм Воздвижения Честнаго Креста, — говорит летописец, — за Неглинной, на Арбатской улице, на Острове, и бысть буря велика, и потече огнь якож молния, и пожар силен промче во един час Занеглименье. И обратится буря на град больший (Кремль) «[27]. Здесь, на царском дворе, вспыхнули кровли на палатах и деревянные избы государя. Потом занялись и каменные палаты, украшенные златом; сгорели также Казенный двор с царскою казною, Оружничья палата с воинским оружием, Постельная палата, царская конюшня и даже в погребах под палатами выгорело все, что только было в них деревянного. Не устояла и церковь Благовещения Златоверхая. В ней погибли невозвратно деисус письма знаменитого иконописца Андрея Рублева, обложенный золотом, и все иконы греческого письма древних великих князей, собранные от многих лет и украшенные также златом и бисером многоценным, то есть дорогими каменьями. Летописец снова замечает, что «таков пожар не бывал на Москве, как она стала именоватися великими князьями, славна и честна быти по государству их». Опустошив весь Кремль, пожар перешел и в другие части города и свирепствовал с такою силою, что, по выражению летописца, «железо яко олово разливашеся и мед яко вода растаяваше». Государь выехал в село Воробьеве, и жил там все время, пока в Кремле ставили для него новые деревянные хоромы и возобновляли распавшиеся от огня палаты. Для украшения Благовещенского собора иконами и царских палат стенописанием собраны были из Новгорода, Пскова и других городов иконописцы, которые и восстановили прежнее благолепие царского дворца.

Возобновив дворец, царь увеличил его впоследствии новою пристройкою. В 1560 г. он повелел устроить для своих детей «особный двор и хоромы позади большой Набережной полаты, на взрубе», с храмом Сретения Господня. Потом, в 1565 г., учреждая опричнину, царь задумал было свой особый Опричный дворец выстроить позади дворцовой церкви Рождества Богородицы, там где были хоромы великой княгини и где стоял Поваренный дворец с разными приспешными палатами, с погребами и ледниками, по самые Куретные ворота, которые вели на Поваренный дворец. Но предположение это осталось предположением потому, вероятно, что не совсем согласовалось с духом опричнины, который требовал совершенного удаления от старого порядка, между тем как предполагаемый дворец должен был стоять подле кремлевских палат, оставленных за земщиною. По крайней мере известно, что царь повелел выстроить себе дворец вне Кремля, за Неглинною, на Воздвиженке, против кремлевских Ризположенских (ныне Троицких) ворот, на месте, где был двор князя Михаила Темрюковича Черкасского. В этот дворец он и переехал 12 января 1567 г.