Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны - [85]

Еще важнее, чтобы Хильда ни словом не проболталась отцу. Франц Шания был одним из миллионов австрийцев, приветствовавших новый режим[433].

Он всегда был перебежчиком и быстро переходил к тем, у кого хлеб гуще намазывали маслом. В 1932 году он был членом красной социал-демократической партии, но после неудавшегося мятежа в феврале 1934 года перешел в фашистский Отечественный фронт. После погромов «Хрустальной ночи» в ноябре 1938 года он переехал в квартиру на Кандльгассе (недавно экспроприированную у еврейской семьи), присоединился к нацистскому Движению за благосостояние, известному как Nazionalsozialistische Volkswohflahrt, и действовал в качестве «блокхельфера»: отвечал за распространение нацистской пропаганды среди жителей своего многоквартирного дома, передавал информацию о жильцах и их политической лояльности партийному «блокляйтеру». В 1940-х годах из дома на Кандльгассе, 32, депортировали десять евреев. Франц Шания остался жить в квартире № 19 по этому адресу до своей смерти в феврале 1970 года.

В Вене Пауль проигнорировал запрет на преподавание и написал каждому студенту Консерватории, пригласив на бесплатные частные уроки в Пале Витгенштейн: «Не хочу, чтобы вы страдали от перерыва, какими бы радикальными политическими изменениями он ни был вызван»[434]. Некоторые отказались от предложения по той причине, что он еврей, но многие пришли. И вдруг, когда они в конце августа 1938 года приходили на занятия, слуги в Пале сказали им: «А его нет!» Куда бы не кинулись его искать, везде слышали то же самое: «Его здесь нет!» Так что вскоре прошел слух, что он покончил с собой — теперь уже четвертый брат в семье Витгенштейнов.

57 Арест

В Вене продолжались попытки установить, был ли Герман Христиан Витгенштейн бастардом принца Георга Вальдека и Пирмонта или законным сыном Моисея Майера из Корбаха. Дело лишь усложнялось тем, что в Венском городском архиве нашли семейное древо, очевидно, составленное в 1935 году кем-то посторонним, согласно которому выходило, что он был сыном Хирша Витгенштейна, еврея из Билефельда. Специалистов по генеалогии отправили в оба места, но нигде не нашлось никаких записей о рождении Германа Христиана. Семья считала это маленькой победой, ведь если его нет в еврейских метриках, нельзя утверждать, что он еврей.

Чиновников из Бюро генеалогических исследований Рейха в Берлине не удовлетворили эти аргументы, и в конце сентября двоюродная сестра Витгенштейнов Бригитта Цвиауэр (внучка Милли, сестры Карла) отправила туда стопку фотографий с копиями свидетельств о крещении и семейным древом, чтобы подкрепить своим авторитетом их притязания. Она утверждала, что ни сам Герман Христиан, ни кто-либо из его одиннадцати детей не похожи на евреев — это могло показаться легкомысленным аргументом, но эксперты Бюро относились к вопросу внешности очень серьезно. Еще она настаивала, что Герман был бесцеремонным антисемитом. Старшее поколение Витгенштейнов, по ее словам, стыдилось того факта, что он незаконнорожденный, вот почему об этом никогда не говорили, но теперь, когда это так важно, даже они готовы признать, что это правда. Похоже было, что фрау Цвиауэр «хватается за соломинку», но, возможно, самым убедительным из ее аргументов было свидетельство о крещении Германа Христиана в 1839 году — единственный документ, находившийся в распоряжении семьи, где подтверждались дата и место рождения в Корбахе, что опровергало линию исследования Билефельда — Хирша.

Следует отметить, что в свидетельстве о крещении Германа Христиана (копия прилагается), его жена названа законнорожденной (в браке), в то время как в отношении Германа Христиана используется формула «воспитан в еврейской вере», что явно не нормально. Ее подбирали намеренно, чтобы указать, что он в действительности не является частью еврейского сообщества, а только вырос в нем[435].

Аргументы фрау Цвиауэр не были услышаны. В оргии антисемитского разбоя по всему Рейху, получившей название «Хрустальная ночь» (с 9 на 10 ноября), синагогу в Корбахе сожгли дотла, вместе со всеми записями, кто родился и от кого. Курт Майер в берлинском Бюро генеалогических исследований постановил, что Витгенштейны Volljuden, вот и все — ну или по крайней мере он так считал. В действительности ситуация приняла новый оборот, и в дело вмешались государственные ведомства помощнее, чем бюро Курта Майера.

Смена курса произошла из-за того, что в Рейсхбанке поняли, что Пауль бежал из Остмарка, до Wistag Trust, связанного обязательствами до 1947 года, можно добраться только с согласия всех бенефициаров, а между тем в фонде хранится несколько миллионов швейцарских франков в иностранной валюте, а в его хранилищах в Kreditanstalt и Bankverein в Цюрихе лежит 215 килограммов чистого золота в слитках. Австрийский золотой запас стоимостью 99 миллионов долларов был доставлен в Берлин сразу после аншлюса, а капитал Витгенштейнов, который оценивался в 235 000 долларов, стоил больше одной десятой части чешских национальных золотых запасов, которые немцы захватили год спустя. Впрочем, без подписи Пауля они ничего не могли получить. Нравилось им это или нет, нужно было вести с Паулем переговоры, не важно — в Вене или в Швейцарии. Но прежде чем состоялось первое из этих столкновений между Рейхсбанком и Витгенштейнами, в начале ноября 1938 года новая страшная катастрофа настигла семью.