Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны - [58]
Надеюсь, ваш страх отступит, как только вы просмотрите партитуру. Это простое, совсем не сложное произведение, и я уверен, что со временем оно доставит вам удовольствие — возможно, вам будет немного страшно начать, но это неважно — вы точно его поймете[288].
Что касается денег, Пауль повел себя достойно, оплатил заказ полностью и вовремя, и получил рукопись, оркестровую партию и эксклюзивные исполнительские права на произведение на всю жизнь, но он боялся музыки Хиндемита. Добросовестно проведя за ней немало часов, он решил, что понять ее просто невозможно, и отказался от премьеры. «Концерт для фортепиано с оркестром» Хиндемита оставался неизвестным, впервые его исполнили в декабре 2004 года.
С Корнгольдом и Шмидтом Пауль тоже спорил. В обоих случаях он посчитал, что композиторы перегружают свои партитуры, и фортепиано не будет слышно из-за оркестра. Йозефа Лабора огорчали сокращения, которые Пауль вносил в его музыку, но вопрос баланса никогда не возникал, поскольку он всегда писал для маленького камерного оркестра. Шмидт, стремясь угодить, согласился с просьбами Пауля и принял многие правки. Однако Корнгольд негодовал. Он написал концерт для большого оркестра, включающего четыре горна, три трубы, контрафагот, арфу, челесту, глокеншпиль и ксилофон. Пауль жаловался, что «разница между звучанием фортепиано и оркестра так велика, что фортепиано звучит словно стрекотание сверчка»[289]и подчеркнул жирными красными линиями те партии, которые ему не нравились. Корн-гольда возмутили такие увечья, но Пауль прислал примирительное письмо:
Уважаемый герр Корнгольд!
Пожалуйста, посмотрите вторую партитуру вашего концерта. Что касается моих скобок, попрошу вас, даже если вам это не по нутру, также их скопировать. Если вы будете дирижером на моем концерте, то можете играть заключенные в скобки отрывки, как посчитаете нужным. Но если я буду играть без вас, то я их исключу. Не бойтесь разрушений и не гневайтесь, искренне ваш, Пауль Витгенштейн[290].
Премьера «Бетховенских вариаций» Франца Шмидта 2 февраля 1924 года прошла с большим успехом. Критик Neues Wiener Tagblatt хвалил композитора за его «исключительный музыкальный талант», добавив, что «Пауля Витгенштейна, достигшего посредством одной руки полифонии двух, вместе с дирижером бурей аплодисментов вызвали на бис»[291].
Произведение Корнгольда, сложное слияние богатого звука и умышленно уродливого эротизма, принесло еще больший успех. На премьере в «Золотом зале» дирижировал сам композитор, в программе значились также премьеры работ Карла Прохазки, Уго Каудера и Альмы Малер, но именно концерт Корнгольда попал в заголовки. Критик из Neue Freie Presse с восторгом писал, что это «изумительная, лаконичная и действительно вдохновляющая работа», добавляя (словно знал о ссоре Пауля с композитором по поводу баланса), что «Пауль Витгенштейн с воодушевлением сохранил преобладание своего сольного инструмента, которого тот заслуживает»[292]. Критик из Neues Wiener Tagblatt представил эксцентричную восторженную рецензию, которая вышла в газете через восемь дней:
Пауль Витгенштейн, лишившись правой руки — можно даже сказать, лишившись больше, чем жизни — из-за идиотского выстрела на войне, но превозмогая судьбу силой чистого творческого героизма, стал виртуозом левой руки и довел свою односторонность до совершенства, а по сути и до недостижимости. И теперь великое братство творческих сердец пришло к нему на помощь: Корнгольд посвятил ему свой концерт… Пауль Витгенштейн сыграл «его» произведение с такой техникой, словно воспарил на крыльях от счастья: стоило закрыть глаза, и казалось, что играют двумя руками. Нас всех переполняло счастье от созерцания великого таланта[293].
Пауль добился того, чтобы все партитуры и партии принадлежали ему, и выторговал эксклюзивные исполнительские права на все произведения. Импресарио были рады их представить на сцене, и Пауля вскоре звали выступать в концертные залы по всей Европе. Это придало ему смелости пригласить Рихарда Штрауса, самого успешного в мире композитора, на премьеру Корнгольда и спросить его, не рассмотрит ли он предложение сочинить концерт для левой руки.
Пауль был поверхностно знаком со Штраусом, поскольку тот приезжал к родителям в Пале на Аллеегассе, когда изредка наведывался в Вену до войны. Впрочем, знакомство никак не влияло на стоимость работы. «Штраус очень жадный, — рассказывал Пауль, — конечно, он думает о том, как бы заработать, но только до или после работы, а не во время. И это важно»[294]. В итоге Штраус согласился выполнить заказ за сенсационный гонорар в 25 000 долларов и начал сочинять глубокий, вдумчивый концерт, который он назвал «Парергон к „Домашней симфонии“»; под этим он имел в виду дополнительное произведение к симфонии, сочиненной им 20 лет назад. И в «Домашней симфонии» 1903 года, и в новом «Парергоне» проглядывали общие темы, и в музыкальных кругах быстро распространились слухи, что Штраус взял с Пауля целое состояние всего лишь за переработку старого произведения. Пауль защищал композитора, утверждал, что критика «несправедлива» и что в концерте «много прекрасного». Что, впрочем, не помешало ему ругать Штрауса за очевидные недочеты. И снова Пауль сетовал, что оркестр слишком мощный, и фортепианная партия в нем растворилась. После долгих болезненных споров Штраус неохотно согласился перенести важную тему из оркестровой в фортепианную партию и позволить Паулю утончить текстуру, удалив из партитуры кое-какие строки. В «Парергоне» присутствует захватывающая сольная часть, чрезвычайно разнообразная и технически сложная, но Пауль жаловался, что ей не хватает блеска. Он хотел чего-то, что произведет сенсацию, чего-то гораздо более ослепительного, и заставлял Штрауса дорабатывать произведение. По привычке изъясняясь на трех языках, Пауль позже пояснил, что «Парергон» «нужно изменить
