Дом о семи шпилях - [33]

Когда какая-нибудь леди в нежном и дорогом летнем костюме, с развевающейся вуалью и в изящно драпированном платье, одаренная притом такой легкой поступью, что вы невольно обратили бы взор на ее изящно обутые ножки, как бы желая удостовериться, касается ли она земли или порхает по воздуху, - когда такое видение появлялось на ее уединенной улице, оставляя после себя нежный, привлекательный аромат, как будто пронесли букет китайских роз, нахмуренность старой Гепзибы едва ли можно было объяснить близорукостью.
Then, ashamed and penitent, she hid her face.	И потом, устыдившись самой себя и раскаявшись, она закрывала руками лицо и говорила:
"May God forgive me!" said she.	- Да простит меня Господь!
Doubtless, God did forgive her. But, taking the inward and outward history of the first half-day into consideration, Hepzibah began to fear that the shop would prove her ruin in a moral and religious point of view, without contributing very essentially towards even her temporal welfare.	Приняв во внимание все события утра, Гепзиба начала опасаться, что лавочка повредит ей в нравственном отношении и едва ли принесет существенную пользу в отношении финансовом.
Chapter Four.	Глава IV

A Day behind the Counter	День за конторкой
Towards noon, Hepzibah saw an elderly gentleman, large and portly, and of remarkably dignified demeanor, passing slowly along, on the opposite side of the white and dusty street.	Около полудня Гепзиба увидала проходившего мимо по противоположной стороне побелевшей от пыли улицы пожилого джентльмена, дородного и крепкого, с важными манерами.
On coming within the shadow of the Pyncheon Elm, he stopped, and (taking off his hat, meanwhile, to wipe the perspiration from his brow) seemed to scrutinise, with especial interest, the dilapidated and rusty-visaged House of Seven Gables.	Он остановился в тени древнего вяза и, сняв шляпу, чтобы отереть выступивший у него на лбу пот, рассматривал, по-видимому, с особенным любопытством обветшалый Дом с семью шпилями.
He himself, in a very different style, was as well worth looking at as the house.	От него самого в некотором роде веяло такой же почтенной стариной, как и от этого дома.
No better model need be sought, nor could have been found, of a very high order of respectability, which, by some indescribable magic, not merely expressed itself in his looks and gestures, but even governed the fashion of his garments, and rendered them all proper and essential to the man.	Вряд ли возможно было отыскать более совершенный образец респектабельности, которая необъяснимым образом выражалась не только в его взгляде и жестах, но и даже в покрое его платья.
Without appearing to differ, in any tangible way, from other people's clothes, there was yet a wide and rich gravity about them, that must have been a characteristic of the wearer, since it could not be defined as pertaining either to the cut or material.	Его костюм с виду совсем не отличался от костюмов прочих людей, но носил на себе печать какой-то особенной важности, которая происходила, вероятно, от характера самого владельца.
His gold-headed cane, too-a serviceable staff of dark, polished wood-had similar traits, and had it chosen to take a walk by itself, would have been recognized anywhere as a tolerably adequate representative of its master.	Его трость с золотым набалдашником - уже подержанный посох из черного полированного дерева - отличалась тем же характером.
This character-which showed itself so strikingly in everything about him, and the effect of which we seek to convey to the reader-went no deeper than his station, habits of life, and external circumstances.	Этот характер, проявлявшийся в одежде и манерах этого господина, ясно говорил о его положении в свете, привычках, жизни и внешних обстоятельствах.
One perceived him to be a personage of mark, influence, and authority; and especially, you could feel just as certain that he was opulent as if he had exhibited his bank account, or as if you had seen him touching the twigs of the Pyncheon Elm, and, Midas-like, transmuting them to gold.	В нем тотчас видна была особа знатная и сильная; а что он помимо прочего еще и богат - это было так же очевидно для всякого, как если бы он показал банковские билеты или на ваших глазах коснулся ветвей вяза и обратил их в золото.
In his youth he had probably been considered a handsome man; at his present age, his brow was too heavy, his temples too bare, his remaining hair too gray, his eye too cold, his lips too closely compressed, to bear any relation to mere personal beauty. He would have made a good and massive portrait; better now, perhaps, than at any previous period of his life, although his look might grow positively harsh, in the process of being fixed upon the canvas. The artist would have found it desirable to study his face, and prove its capacity for varied expression; to darken it with a frown-to kindle it up with a smile.	В молодости своей он, вероятно, был необыкновенно красивым человеком. Теперь же брови его были так густы, волосы так жидки и серы, глаза так холодны, а губы так тесно сжаты, что о красоте говорить не приходилось.