Долина юности - [6]
— Милиционеры могут подслушать наш разговор, — шепчет мне он.
Потом трубку берет мой дядя. Он говорит недолго, потому что разговор стоит дорого. Обычно каждый из нас говорит одну минуту. Наконец приходит моя очередь. Я беру в руку уже влажную трубку. Еле-еле слышу мамин голос, похожий на пищание мухи, попавшей в паутину.
— Б-б…бунэ зиуа, — волнуясь, начинаю я. — Еуджен ла т-телеф…фон. Че ф…фаче, мами?[1]
Мне стыдно, что я так сильно заикаюсь.
Следующий. Короче, в одну минуту я успел покраснеть, расстроиться от того, что не смог сказать, что хотел, и передать трубку другому члену семьи. Я смотрю на Алекса. По его глазам вижу: он все больше убежден в том, что папа с мамой забыли нас.
И вот, в один прекрасный день бабушка Кларисса возвращается от почтового ящика с маленьким листочком желтой бумаги. Он сообщает о посылке из Швейцарии, которая ждет нас на районной почте. Часы пробили полдень: сегодня мой брат уже пришел из школы. Мы устремляемся к бумажке и не верим своим глазам. Тут же бабушка Кларисса кладет квитанцию в надежное место в шкафу, ключ от которого прячет в кармане.
— Сначала мы обедаем, потом ложимся спать, — объявляет она. — И только потом пойдем на почту.
Мы протестуем, возражаем, сердимся, карабкаемся на мебель.
— В любом случае, почта открывается не раньше двух часов, — добавляет она, пожимая плечами.
Мы еще пытаемся спорить:
— Н-нам ост…тается проломить дверь атомным оружием! — предлагаю я.
— Неужели ты не понимаешь? — орет мой брат, чтобы вернуть бабушку Клариссу к действительности. — Эта посылка пришла из ШВЕЙЦАРИИ!
— Из Швейцарии или нет, борщ готов. Садитесь за стол!
В одно мгновение жирный-прежирный борщ, в котором плавают кусочки говядины, исчезает у меня во рту. Побит мировой рекорд. Салат? Я поглощаю его пятью ударами вилкой. Побит галактический рекорд. Большой стакан воды? Его нет: он уже у меня в животе. Теперь дело за тихим часом. Я бегу ложиться в кровать и делаю вид, что храплю, как медведь в лесу. Я жду с закрытыми глазами целый век, пока бабушка Кларисса откроет шторы, чтобы разбудить нас. Мы вскакиваем и одеваемся; пижамы летают по комнате. Вот мы уже на улице.
Мы задыхаемся от радости, шагая за бабушкой Клариссой. Запряженная поникшей лошадью телега с пустыми ящиками из-под бутылок неспешно переезжает через перекресток. Башня, сложенная из ящиков, такая высокая, что касается огромного плаката, висящего над дорогой. На деревянной доске нарисован портрет дяденьки, окруженного колосьями пшеницы. Он долго раскачивается и с шумом падает на мостовую. Бабушка Кларисса не может сдержать испуг. Прохожие боязливо покачивают головами. На перекрестке воцаряется тишина.
— Бабушка, скажи, — тереблю ее я. — Кк…кто там нарисован на доске?
— Что, ты не видишь, деточка, это же Чаушеску, — шепчет она. — Президент Румынии. Теперь я не знаю, что будет с этим несчастным крестьянином.
Решительным шагом к перекрестку приближаются два милиционера. Затем неизвестно откуда появляется машина. На запястьях крестьянина защелкиваются наручники.
— Отпустите меня! Меня ждет работа! — кричит он.
— Мне наплевать, — заявляет милиционер. — Ты это специально сделал. Сейчас пройдешь с нами в отделение, и мы отобьем у тебя охоту бросать портреты Чаушеску на мостовую.
В это время постовой размахивает своей палочкой, показывая, какая колонна машин, застрявших в пробке, должна двигаться вперед, а какая — в сторону. Весь квартал оцеплен. Прохожих оттесняют от портрета, упавшего на землю. С глубоким пиететом два милиционера поднимают Чаушеску и рукавами вытирают его запачканную дорожной грязью здоровенную улыбку, зубы которой кажутся пораженными кариесом.
Мы вынуждены ждать, чтобы перейти улицу. Оглянувшись вокруг, я вдруг осознаю, что в городе полно изображений Чаушеску. Огромный, написанный красками на холсте портрет закрывает фасад здания: президент наклоняется к целующим его детям моего возраста — понятно, что он открывает новую школу. На другом плакате в конце улицы мы видим Чаушеску за рулем трактора в момент сбора урожая. На третьем президент аплодирует группе танцовщиц, одетых по-деревенски в вышитые рубашки и пестрые платки.
— Он делает много полезных вещей, этот Чаушеску, — говорю я. — У него доброе лицо.
Бабушка Кларисса глядит на меня с ужасом, но не отвечает. Почта находится на углу третьего микрорайона. К сожалению, когда мы приходим, нас ждет длиннющая очередь. Мы с Алексом вздыхаем, тогда как бабушка Кларисса молчаливо занимает место в очереди. Нужно сказать, что в Бухаресте бабушка стоит в очередях за всем: за помидорами, маслом, сахаром, мясом. И даже иногда за мылом.
Наконец мы оказываемся перед почтовым окошком. Так как я беспрестанно подпрыгиваю, чтобы не пропустить момент, когда появится посылка, бабушка сажает меня на край стойки. Работник почты одет в рубашку с короткими рукавами. Его лицо блестит от пота. У него еще более усталый вид, чем у сдувшегося футбольного мяча.
— Здравствуйте, — говорит бабушка Кларисса. — Я получила извещение о посылке. Из Швейцарии, — добавляет она шепотом.
— Разумеется. Могу я на него посмотреть?
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Американка Селин поступает в Гарвард. Ее жизнь круто меняется – и все вокруг требует от нее повзрослеть. Селин робко нащупывает дорогу в незнакомое. Ее ждут новые дисциплины, высокомерные преподаватели, пугающе умные студенты – и бесчисленное множество смыслов, которые она искренне не понимает, словно простодушный герой Достоевского. Главным испытанием для Селин становится любовь – нелепая любовь к таинственному венгру Ивану… Элиф Батуман – славист, специалист по русской литературе. Роман «Идиот» основан на реальных событиях: в нем описывается неповторимый юношеский опыт писательницы.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Мы приходим в этот мир ниоткуда и уходим в никуда. Командировка. В промежутке пытаемся выполнить командировочное задание: понять мир и поделиться знанием с другими. Познавая мир, люди смогут сделать его лучше. О таких людях книги Д. Меренкова, их жизни в разных странах, природе и особенностях этих стран. Ироничность повествования делает книги нескучными, а обилие приключений — увлекательными. Автор описывает реальные события, переживая их заново. Этими переживаниями делится с читателем.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.
Я набираю полное лукошко звезд. До самого рассвета я любуюсь ими, поминутно трогая руками, упиваясь их теплом и красотою комнаты, полностью освещаемой моим сиюминутным урожаем. На рассвете они исчезают. Так я засыпаю, не успев ни с кем поделиться тем, что для меня дороже и милее всего на свете.
Света открыта миру и не ждет от людей плохого, пусть они порой занимаются странными вещами и их бывает трудно понять. Катя непроницаема и ни на кого не похожа, она словно из другого мира и притягательна для Светы именно своей инаковостью. Ее хочется защищать, помогать ей и быть настоящим другом. И Света без колебаний ступает на дорожку в чужой мир, но ее безоглядную доверчивость встречают там враждебно и страшно. И дело вовсе не в том, что колдовской камень-шаролунник, попавший Кате в руки, все знает про человека… Повесть «Изо» заняла в 2018 году первое место на «Книгуру» – крупнейшем конкурсе детской и подростковой литературы на русском языке, где победителя выбирают сами читатели.
Одиночная кругосветка – давняя мечта Якоба Беккера. Ну и что, что ему тринадцать! Смогла же Лаура Деккер в свои шестнадцать. И он сможет, надо только научиться ходить под парусом. Записаться в секцию легко. А вот заниматься… Оказывается яхтсмены не сразу выходят в открытое море, сначала надо запомнить кучу правил. Да ещё постоянно меняются тренеры, попробуй тут научись. А если у тебя к тому же проблемы с общением, или проблемы с устной речью, или то и другое вместе – дело еще усложняется…
У Павла и Гуль были бабушка, мама и чудесный старый дом свидетель истории их семьи. Но все меняется в одночасье: бабушка умирает, мама исчезает, а дети оказываются в детском приюте. В новом романе для подростков Дина Сабитова, лауреат премии «Заветная мечта» за повесть «Цирк в шкатулке», говорит о настоящих ценностях: только семья и дом в современном мире, как и сто лет назад, могут дать защиту всем людям, но в первую очередь тем, кто еще не вырос. И чувство сиротства, одиночества может настичь не только детей, оставшихся без родителей, но любого из нас, кто лишен поддержки близких людей и родных стен.
У Тимофея младший брат, а у Ирки старший. Тимофей пишет в блокноте, а Ирка рисует в скетчбуке. Они незнакомы, их истории – разные, но оба чувствуют себя одинаково одинокими в семье, где есть кто-то любящий и близкий. Нина Дашевская – лауреат конкурсов «Книгуру», «Новая детская книга» и премии им. Крапивина, музыкант и преподаватель. Её повести любят за тонкость чувств, нежную иронию и глубокое понимание психологии подростка.