Долгий '68: Радикальный протест и его враги - [23]
Глава 3
Университеты
Их главный враг — сама властная структура Соединенных Штатов. В университете они видят часть этой структуры.
Консервативно настроенный студент об оккупации Колумбийского университета, 1968 год1.
Малкольм Икс с членами Оксфордского союза, 1964 год
В «долгом 68-м» университеты были наиболее политизированными пространствами из числа тех, где проявляла себя поколенческая идентичность. Некоторые кампусы — например Калифорнийский университет в Беркли, Университет Париж X — Нантер, британский Эссекский университет или берлинский Свободный университет — стали синонимами политического радикализма. Захват университетских зданий стал повседневным явлением, которое связывали с более широкими протестами, напрямую не затрагивающими университетские проблемы. Коллективные обсуждения политически значимых тем, например вьетнамской войны, также превратились в рядовые события. Звучали предложения избавиться от экзаменов или упразднить различия между преподавателями и студентами. В Соединенных Штатах студенты требовали, а иногда и сами «запускали» новые академические курсы — такие, например, как Black Studies. В английском Бирмингеме так называемый «свободный университет» афишировал лекции по предметам типа рабочего контроля, психоделики, теории и практики альтернативных институтов>2. В Лондоне «анти-университет» предлагал слушателям курсы мыслителей вроде психолога Рональда Дэвида Лэйнга>3.
Послевоенная экспансия
В конце 1960-х в западных странах в университетах училось больше людей, чем когда-либо прежде. Это превратило студенчество в важную политическую группу. Ее отчужденность от остального общества в сочетании с избыточной численностью, которые были обусловлены быстрой экспансией университетов, вносили вклад в общий потенциал назревавшего недовольства. Американские университеты, и без того огромные, после 1945 года сделались еще больше из-за принятия «билля о солдатах», гарантировавшего ветеранам только что завершившейся войны субсидии для получения высшего образования. Пик расширения был достигнут в 1960-е. К 1970 году в американских университетах учились около 8 миллионов студентов, треть из которых начинала обучение в возрасте от восемнадцати до двадцати двух лет.
Президенты американских университетов, нередко получавшие свои должности от попечительских советов, состоящих из местных бизнесменов, начали рассуждать о своих вузах со все большей амбициозностью. В 1963 году Кларк Керр, президент Калифорнийского университета, который к тому моменту представлял собой огромную сеть, включавшую, среди прочего, кампусы в Беркли и Лос-Анджелесе, выдвинул понятие «мультиверситета» — образовательного учреждения, призванного сочетать множество академических функций. «То, что железные дороги сделали для второй половины прошлого века, а автомобили — для первой половины текущего века, может быть совершено индустрией знаний для второй половины нашего столетия», — говорил он.
Джон Ханна, специалист по птицеводству, стал президентом Мичиганского университета в 1941 году, когда тот еще оставался сельскохозяйственным колледжем. После войны учебное заведение стало быстро развиваться, и с 1950 по 1965 год количество его преподавателей увеличилось с 900 до 1900 человек. Ханна мечтал создать к 1970 году крупнейший в мире кампус для 100 тысяч студентов. Расширение университета обосновывалось аргументами, которые вскоре покажутся многим студентам возмутительными. По словам Керра, «для сохранения нашей страны и нашего образа жизни университеты важны ничуть не меньше, чем сверхзвуковые бомбардировщики, ядерные подводные лодки и межконтинентальные баллистические ракеты».
Британские университеты принимали меньше студентов и поэтому здесь экспансия 1960-х начиналась с более низкой базы: в 1969 году профессор философии в Бирмингемском университете сетовал на то, что количество студентов, специализирующихся на его кафедре, выросло с трех до двадцати трех>4. По слухам, глава другой философской кафедры пытался ограничивать прием новых студентов, настаивая на том, что все зачисленные должны уметь читать ключевые философские работы на языке оригиналов: древнегреческом, латинском, французском и немецком>5.
«Доклад Роббинса», опубликованный в 1963 году, задал формальную рамку для дальнейшего развития британских университетов, сопоставляя этот процесс с университетской экспансией в других западных странах. Будучи экономистом, Роббинс собрал воедино статистическую информацию об уровнях рождаемости, экономическом спросе и затратах, а также данные по социологии образования, показав, что детям из бедных семей отказывают в доступе к знаниям, от которых они в первую очередь могли бы получить пользу. Доклад был хорошим примером технократического подхода к общественной жизни, против которого некоторые студенты станут протестовать уже через несколько лет.
Роббинс предлагал развивать высшее образование, открывая новые университеты, вскоре, кстати, из-за своей модернистской архитектуры прозванные «стекляшками». В других странах создание новых университетов шло медленнее, несмотря на то что общее число студенчества зачастую было выше. Новые университеты строили и французы: самым примечательным из них стал Университет Париж X — Нантер, который открылся в 1964 году. В 1962 году учредили Трентский университет в Италии. В 1969 году в Германии был основан Билефельдский университет — как раз вовремя, чтобы помочь справиться с запоздалым послевоенным беби-бумом.
Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.