Долгая дорога к дому - [9]

— Так и должно было быть. Он спас твою жизнь ценой своей. Нет, не так. Его жизнь — теперь твоя жизнь. Понимаешь?

— Нет.

— Хорошо. Я расскажу. — В голосе юноши уже не было горечи — только бесконечное терпение. — Садись.

Он прикрыл дверь и сам сел на поручень кресла. Я присел на край стола. Наши глаза встретились.

— Я Атхей Суру, — представился юноша. — Лучший друг Элари… был. А кто ты?

— Элари. Я не помню, как меня звали раньше.

— Пусть так, — Суру опустил взгляд.

— Что с Петром? — спросил я.

— Он мёртв, — сразу поняв, о ком идет речь, ответил Суру. — Ты тоже был мертв… но тебя ещё можно было спасти — хотя бы частично. Твоё тело было безнадежно разрушено… но мозг ещё цел. А у… Пит… Петра — нет.

— Я не понимаю.

— Индивидуальность человека, он сам — это его память. Только память. Пока мозг ещё цел, её можно переписать в другой мозг… ну, не только туда, но у нас не осталось такой технологии. Это как переливание крови — переливание памяти. Но ты не такой, как мы. Хотя мозг, сознание, в общем у всех работают одинаково, сейчас память донора — того, кто предоставил свой мозг — затерлась не совсем. Нам не удалось переписать твою память полностью — что-то пропало, что-то осталось от… прежнего владельца. Но как личность Айскин Элари так же мёртв, как недельный покойник.

— Значит, он… отдал мне свою жизнь?

— Да.

— А… а зачем?

Суру поднял голову. Я увидел его печальные глаза.

— Зачем? Откуда я знаю — зачем?

Теперь я понял, что ощущают те, за кого другие отдают свои жизни. Это был жгучий, мучительный стыд.

12.

Несколько минут мы молчали. Наконец, я сказал:

— Он… Элари был хорошим человеком.

— Очень хорошим. Но не всегда. Может быть, поэтому. А теперь Элари — ты. Хоть на треть, на четверть — мне без разницы. Ты по-прежнему мой друг.

Я не почувствовал радости. Мне вновь стало стыдно… но отказаться от этого я тоже не мог.

— Но всё же, почему вы так поступили?

— А как мы должны были поступить? — удивился Суру (я так и не знал, как его звать — по имени, или по фамилии… если это, конечно, была фамилия. Таких деталей память Элари не сохранила). — Бросить раненого мальчишку умирать в грязи? После того, как его друга убили у нас на глазах? Кем бы мы были, после этого? Впрочем, раны тут ни при чем… Даже если бы тебя не убили, твоё тело через пару дней сгнило бы заживо — вас покусали олки, а у них на зубах трупный яд. Для нас это не очень опасно, но ты ведь не из этого мира, правда? К счастью, мы поняли это достаточно быстро… Будь ты обычным мальчишкой… не буду врать, вряд ли. Всё это делалось ради одного вопроса — откуда ты?

Мне не хотелось прослыть сумасшедшим, но я был в неоплатном долгу перед этими людьми и поэтому рассказал всё.

13.

Это был длинный рассказ — длинный, несмотря на то, что я многого не мог вспомнить. Суру (или Атхей?) слушал меня молча, подперев подбородок кулаками. Его смуглое лицо не отражало никаких эмоций.

— Где я? — спросил я, рассказав всё, что мог. — И что это за место? Как называется ваш мир?

— Ленгурья.

— Это…

— Планета. Здесь две планеты-близнеца, Ленгурья и Ирулана. Они обращаются вокруг общего центра масс, в сотне тысяч миль друг от друга. У каждой — по нескольку мелких спутников, искусственных… но их размер — несколько миль. Планеты вращаются вокруг Звезды Ночи. Больше здесь ничего нет. Мы не знаем, что это, но это — не астрономическая Вселенная.

Я вспомнил темные реки, текущие по небу, и мне вдруг стало очень неуютно.

— Звезда Ночи — это та чёрная штука, похожая на ежа?

— Что такое ёж? А, да. Она похожа на солнце — по размерам, по массе, по орбите, на которой мы вокруг неё движемся. А что это такое… об этом лучше вовсе не думать.

— А почему у вас такое странное солнце?

— Солнце? В этом мире нет солнца, Элари. Я никогда не видел его… никто из нас не видел. Это просто термоядерная лампа на суточной орбите. У Ируланы такая же.

— Это…

— Заповедник. Живой уголок. Называй как хочешь. Мы ничего не знаем о… наших хозяевах, — но это, наверное, к лучшему.

— А как я попал сюда? Вы знаете?

— Иногда один из Древнейших, Наблюдатель, подбирает различных людей… или существ… в других местах и оставляет их здесь… очень редко, но порой так бывает. Каждый раз они весьма… необычны. Вот что, Элари: в… вашем мире скорость света предельная?

— Да. То есть, наши ученые так считают.

Суру (я вдруг определился, как мне его называть — Суру), задумался. Его лицо стало хмурым.

— В чем дело? — тревожно спросил я.

— Похоже, что ты с той стороны.

— С какой?

— У Вселенной есть две стороны, или есть две Вселенных — не важно.

— Светлая и тёмная?

— Нет. Просто две стороны. Звезда Ночи — это ворота между ними.

— Выходит, я оказался в параллельном мире?

Суру вдруг улыбнулся.

— Параллельном? Таких просто нет. Только ребёнок может думать, что внутри пространства может быть другое… что может быть несколько видов пустоты… Нет, всё гораздо проще. У нашей материи другой набор физических свойств и она просто не взаимодействует с материей вашего мира. Кроме гравитации, разумеется.

— Но мы бы заметили, если бы внутри нашей планеты была другая, невидимая — по её притяжению.

— Да. Похоже, он перенес вас ещё и в пространстве… и на очень большое расстояние. Но зачем он это сделал? Как? Я не знаю.