Долг и страсть - [23]

Он улыбнулся и опять уставился в бумаги, думая о том, что Мей Хадсон — нечто гораздо большее, чем красивое личико. Очень красивое личико.

Его взгляд скользнул туда, где под легкой бледно-голубой тканью юбки — того же цвета, что и простой кашемировый свитер, — обрисовывалась изящная линия бедра. Она оделась соответственно случаю, довольно подумал Саид.

У него было много западных любовниц, но ни одна из них не проявляла такого искреннего интереса к его стране. Хотя многие пытались сделать вид, вспомнил он и поджал губы. Но только из-за того, что строили матримониальные планы — столь же заметные, как огромная жемчужина в короне, которую он должен унаследовать.

Саид посмотрел в окно, думая о том, что скоро ему придется выполнить свое предназначение. Сегодня утром пришли новости из Эль-Джара: отцу стало намного хуже.

Боль прочертила тонкую морщинку между его бровями, когда он осознал, что бремя ответственности постепенно, но неотвратимо наваливается на него. Возможно, это его последняя восхитительная эскапада, прежде чем они навсегда уйдут в прошлое.

Мей никогда прежде не доводилось бывать на борту частного самолета, и то, что она увидела, превзошло самые смелые ее ожидания. Большинство кресел отсутствовало, и салон был очень просторным, а две стюардессы стояли наготове.

Очень даже наготове, мрачно подумала Мей, подозревавшая, что обеих выбрали не только за деловые качества, но и за внешние данные. И обе, как и она, были блондинками, хотя явно не природа наделила их таким цветом волос.

Саид представил ее пилоту-арабу. И как только они плавно взлетели, повернулся к ней и с удивлением отметил воинственное выражение ее лица.

— Вы чем-то недовольны, Мей? Что-нибудь не так?

Она, разумеется, не собиралась сообщать ему, что стюардессы, на ее взгляд, могли бы носить что-то более похожее на юбку, чем на ламбрекен.

— Не так? — насколько возможно ровным тоном произнесла она. — Ради Бога, Саид, что может быть не так?

Он надеялся, что она ревнует; он хотел, чтобы она ревновала. На самом деле, Саид никогда не спал со слугами, хотя для этого достаточно было бы только щелкнуть пальцами. Он догадывался, что две эти женщины готовы почти на все — даже любовь втроем встретила бы у них не возмущение, а горячее одобрение. Но Саид ни за что не позволил бы себе подобное, хотя многие из его кузенов, как он знал, не брезговали столь сомнительными удовольствиями.

— Мы что-нибудь поедим? — через некоторое время спросил он, заметив, что к ним приближается одна из стюардесс, та, что повыше ростом.

Мей вспомнила, что сказал Саид в ресторане. Еще никогда она с таким отвращением не думала о еде, но отказаться — значило бы, конечно, обидеть его шеф-повара.

— Да, пожалуй.

— И мы будем пить мятный чай, — распорядился Саид.

— Сэр. — Блондинка почтительно склонила голову.

Стюардессы начали сервировать низкий круглый столик. Мей любовалась бронзовыми блюдами с гравированным орнаментом, разноцветьем и разнообразием содержащейся в них снеди. Крошечные порции радовали глаз и возбуждали аппетит.

— Вам нравится? — спросил Саид, предложивший ей только что крошечный пирожок, приправленный сыром и политый сиропом, сопротивляясь огромному желанию покормить ее из рук, с тем чтобы потом она начисто облизала его пальцы.

— Я никогда прежде не пробовала ничего подобного. — Она впилась в него зубами. — Ммм… Пальчики оближешь!

— Пальчики оближешь? — Саид улыбнулся, наслаждаясь тем, с какой неосознанной чувственностью она ест. — В таком случае у вас впереди масса удовольствий, Мей. — Голос его дрогнул, когда он подумал о высшем удовольствии, которое она разделит с ним.

Что-то в его интонации заставило Мей забыть о еде и поднять голову — она немедленно оказалась в плену черных сверкающих глаз. Она положила недоеденный пирожок на тарелку, чувствуя, что руки вот-вот задрожат.

Он ни к чему даже не прикоснулся, удивилась Мей. И в этот самый момент Саид лениво вытянул длинные ноги, и вид мускулистых бедер, которые обрисовал шуршащий шелк, показался ей определенно неприличным.

— Вас что-то тревожит, Мей? — спросил он.

— Ничего, — солгала она и перевела взгляд на его грудь, но легче от этого не стало. Она вдруг обнаружила, что пытается представить, как выглядит его торс без этих шелковых покровов — наверняка твердый, смуглый, с немного блестящей, как атлас, кожей. — С-совсем ничего.

Он заметил ее внезапный румянец и потемневшие глаза. Я мог бы сейчас попросить всех освободить салон, с жаром подумал Саид. И быстро овладеть ею, пока голод не стал невыносимым.

Но что, если она станет громко кричать от удовольствия? Рыдать от переполняющего ее восторга, как это делали все женщины в его объятиях? Неужели он хочет, чтобы прислуга обменивалась многозначительными взглядами, подслушивая под дверью, за которой он занимается неистовой, страстной любовью с пленившей его американкой?

— Поешьте еще, — хрипловато предложил он.

— Я… я сыта.

— Тогда я распоряжусь, чтобы убрали тарелки…

— И расскажете мне все о вашем сталелитейном заводе, хорошо? — быстро вставила она, поскольку это смогло бы по крайней мере успокоить ее разыгравшееся воображение.