Документы забытой памяти - [23]

Утром я направился к конторе. На ступеньках стоял старый еврей – Яков Аронович – заместитель председателя, в мятом картузе и очках-линзах. Он почти ничего не видел, зато все помнил. В руках у него не было ни единой бумажки. Он останавливал подъезжающие машины-полуторки и самосвалы странным приветствием:

– Куда ты едешь, куда?

– На второе отделение грузить удобрения.

– А я говорю – нет. Ты едешь в Климово за яблоками и везешь их на вокзал.

– Куда ты едешь, куда, я спрашиваю (это уже следующий).

– На станцию «Урожайная» за кирпичом.

– А вот и нет. На станцию таки да, но там ты возьмешь тару для «Алиготе» и привезешь на винзавод.

– А ты куда едешь, куда? Ша, не гони. Ты думаешь, что без тебя разберут весь виноград? Ах, ты не знал, что за виноградом? Я бы знал, что ты так быстро поворачиваешь, я бы послал тебя за блоками. А пока поезжай на виноградники на третье отделение, только аккуратненько, а то по дороге сделается вино.

– А ты куда едешь, куда?..

Наконец появился Петр Семенович:

– Поздно спать изволите, наш дорогой товарищ архитектор. А я тут в 6 утра уже планерку собрал, думал, что вы народу расскажете, какой тут будет «город заложен назло надменному соседу». – Надменным соседом был Илья Абрамович Егудин – председатель соседнего колхоза-миллионера, который тоже попал в экспериментальные.

Мы походили по селу. Впечатление было довольно убогое. Потом засели у него в кабинете и договорились насчет программы. Новая застройка 3-4-этажная, Дворец культуры, торговый центр, Дворец спорта с искусственным льдом и т. д.

– И чтоб высота комнат была 3 метра.

– Так по нормам же можно только 2,5.

– Пишите три в порядке эксперимента. Наши люди выдержат, а я пробью.

Я отстукал программу, подписал у председателя и поехал в Симферополь согласовать с облисполкомом. Перепуганный чиновник позвонил в обком, и через час мы сидели уже у заведующего строительным отделом обкома. Он прочитал программу и возопил:

– Да вы что там в Москве и Киеве совсем с ума сошли? В понедельник явились ко мне из Курортпроекта с программой. Аквариум для Алушты с отделением для крупных рыб и акул. Я спрашиваю: «Вы в Алуште были? Вы видели, что это за поселок? Зачем им вгрохивать столько денег в крупных рыб? Зачем им, спрашивается, акулы?» А они мне: «Это сразу увеличит приток отдыхающих». Приток отдыхающих увеличивают пансионаты, а не акулы, стройте лучше пансионаты. Еле отбился. И тут же, бац, приезжают москвичи. Крематорий для Ялты на 10 тысяч трупов в год. «Да вы что, с ума сошли, – кричу я, – вы что решили за полгода похоронить всю Ялту?» А они отвечают: «Не волнуйтесь, мы подключим все побережье и отдыхающих». «Да они же приезжают сюда отдыхать, купаться в море, загорать, а не помирать». А они: «Бывает и так: сначала загорают, потом помирают». Еле выпер их в Министерство коммунального хозяйства. Только чуть-чуть успокоился, так теперь вы со своим ледовым стадионом.

– А это не я, – робко вставил я. – Это заказчик.

– С заказчиком я решу, – он снял телефонную трубку. – Петр Семенович! Дорогой! У меня тут твои проектировщики. Умоляю! Выкинь ты этот балет на льду. На кой черт он тебе сдался? Ах, любишь? Вот и хорошо! Смотри по телевизору. Если построишь хороший поселок, я сам помогу тебе пробить Дворец спорта. А пока выкинь.

Дворец спорта выкинули, программу перепечатали, и я отправился с ней в Киев. Сроки дали мизерные, так что опять началась потогонная работа. Новые дома запроектировали секционными и галерейными. После первой же беседы с Петром Семеновичем от галерейных домов пришлось отказаться. Аргумент был один:

– У меня всего один милиционер.

– А при чем тут милиция?

– К сожалению, при всем. Завтра один жилец поставит на галерею бочку, послезавтра другой поставит ящики, а потом начнется ссора и драка.

Проект сделали, утвердили, и уже через полгода пошли рабочие чертежи первой очереди. Объем вышел большой (около тысячи чертежей в семи экземплярах). Тут и котельные, и очистные сооружения. Пришлось сесть с двумя сотрудниками на час и обучить их своей подписи. Теперь мы подписывали за главного архитектора проекта втроем. После этого я трижды ездил в Крым, трижды меняли начальника строительства. Каждый новый начальник устраивал мне прием, но стройка так и не начиналась.

В рабочих буднях я забыл о диссертации, но обо мне, оказывается, помнили. Я получил пакет из ВАКа с приглашением на экспертную комиссию и с копией анонимной рецензии. Теперь я понял, что такое черный рецензент. Ему не нравилось все, но при этом он ничего не обосновывал. Председателем экспертной комиссии был Предтеченский, а его соратник и аспирант делал диссертацию на ту же тему. Я побеседовал с приехавшим из Москвы профессором Михаилом Сергеевичем Туполевым и рассказал ему обо всем.

– Ради Бога не волнуйтесь. Предтеченский – милейший человек, я ему расскажу о вашей работе и он сделает все, чтобы не было никаких проблем.

Когда я приехал в Москву, я решил не звонить, а прямо пойти в Московский архитектурный, к Туполеву. Он выглядел несколько растерянным.

– А у вас, собственно, когда экспертная комиссия?

– Завтра. Вы же записали, Михаил Сергеевич.