Доктор Захарьин. Pro et contra - [74]
Фантазии на тему бойкота
Так называемая Захарьинская история с годами не забылась; наоборот, обрастая постепенно всё более невероятными подробностями, она воплотилась в конце концов в две легенды. Первую из них, возникшую неведомо когда из пены разнообразных и бессвязных слухов, записал, не испытывая, по всей вероятности, надежды её напечатать, замечательный хирург Юдин:
«Однажды к Захарьину обратился для лечения врач, заболевший туберкулёзом лёгких и приехавший посоветоваться с московской знаменитостью из далёкой Сибири. Захарьин ему отказал в консультации, заявивши, что с врача ему брать деньги неудобно, а бесплатно он никого не лечит принципиально. <…> Дело с отказом в консультации больному врачу приняло для Захарьина очень неприятный оборот. О нём каким-то образом узнали студенты-медики и, собравши по подписке сто рублей, выставили их на кафедру профессора в мешке медяками по 2 и 3 копейки. Скандал получился грандиозный, и репутация Захарьина была так замарана, что ему, кажется, пришлось покинуть университет».[438]
Эта байка пользовалась большим успехом во второй половине XX века. Особенно нравилась она врачам, прочитавшим рукопись Юдина задолго до её публикации. Теперь же прокомментировать её можно, пожалуй, только афоризмом Станислава Ежи Леца: «Когда сплетни стареют, они становятся мифами».
Вторая легенда появилась на свет в начале XXI века и объясняла отставку Захарьина «расколом внутри профессорско-преподавательского корпуса»: «Лидеры “левой” фракции – Склифосовский, Бобров, Дьяконов – по чисто политическим мотивам третировали и подвергали резкой критике убеждённого монархиста Захарьина, стремясь выжить его из университета. В 1895 г[оду] к этому подключились и студенты, потребовавшие прекращения педагогической деятельности в университете Захарьина и его ученика Попова. Итогом всей этой “борьбы” стали увольнение вступившегося за студентов Эрисмана, отставка глубоко оскорблённого Захарьина и уход из университета не пожелавших работать в таких условиях Остроумова и Голубинина».[439]
Каждое положение этого текста настолько не соответствовало действительности, что требовало специального комментария.
Надо сказать, прежде всего, что в конце XIX века сотрудники Московского университета на фракции не разделялись. Каждого профессора можно было рассматривать, в сущности, как монархиста, только одни позволяли себе иметь ещё и рыхлые либеральные соображения, тогда как другие придерживались твёрдых домостроевских взглядов. Размежевание преподавателей по их партийной и даже фракционной идеологии стало возможным лишь после Манифеста Николая II от 17 октября 1905 года.
Склифосовский и другие профессора никогда не «третировали», не подвергали «резкой и необоснованной критике» и не стремились «выжить» Захарьина из университета. В силу своего характера и мировоззрения Склифосовский просто не мог участвовать в каком-либо конфликте; об этой его особенности писал Вернадский в своём дневнике: «Склифосовский старался ладить с властями, был один из тех московских профессоров, которые заставили и купеческую, и чиновную Москву с собой считаться – но которые более нас понимали шаткость положения Московского университета. Они чувствовали опасность для культуры поднимавшегося революционного движения, социалистических разночинцев. Эта среда была им чужда и враждебна, и, мне кажется, они инстинктивно искали опору в более культурной среде помещичьего земства и более образованных бюрократов. <…> Но Склифосовский переживал в это время то же, что многие профессора с европейским укладом после введения устава 1884 года и реакционных мер власти, рвавшей с настоящей elite [фр. элитой] страны. Они цеплялись за всякую возможность не допустить разрыва».[440] Вполне возможно, что в частных разговорах московская профессура осуждала алчность и деспотичность директора факультетской терапевтической клиники, но публично и, кстати, вполне обоснованно против Захарьина выступали редактор журнала «Медицинское Обозрение» Спримон, редактор журнала «Врач» Манассеин и видный деятель земской медицины Жбанков, а также десятки рядовых врачей Российской империи.
Студенты не «подключались» к «травле» Захарьина, якобы организованной профессорами «по политическим мотивам». Возмущённые чёрствостью и высокомерием Захарьина, его пренебрежительным отношением к учебному процессу и разлагающим влиянием на весь медицинский факультет, студенты сами объявили бойкот директору факультетской терапевтической клиники.
