Доктор Захарьин. Pro et contra - [68]

Что выносят студенты из Захарьинской клиники, это видно хотя бы из того, что им приходится там делать. за весь год для зачёта нужно подать одну историю болезни. Делается это так: студент записывает под диктовку ординатора данные и по известному шаблону составляет историю. её передают ассистенту, а тот складывает её в архив. Но даже и тут не обходится без подтасовок. Больные по этим историям у Захарьина все выздоравливают, если только не умрут в клинике, и тем студентам, у которых в конце сказано, что больной не поправился, история болезни возвращается для поправки. Никулин обыкновенно говорит при этом: «Поправьте, вы ошиблись; больной, если и не выздоровел совсем, то ему во всяком случае лучше». Вот обстановка Захарьинской клиники и его отношение к своим обязанностям.

Не лучше ведётся дело и у него на дому. Больных принимают его ординаторы, и вот как они сами относятся к своему патрону. В 1894 году приехал посоветоваться к Захарьину богатый помещик из Саратовской губернии. Один из ординаторов Захарьина, Ерофеев, знакомый помещика, в дружеской беседе посоветовал не обращаться к Захарьину, так как Захарьин человек старый, многого не знает, и предложил ему [больному] свои услуги. Помещик так и уехал, не повидавшись с Захарьиным. Ерофеев теперь один из его [Захарьина] любимчиков. Как происходят приёмы на дому у Захарьина, кого он принимает, кого нет и сколько берет за визиты – все эти факты, достаточно известны обществу, так как они попали в печать. Захарьин не принимает врачей, и, по словам Никулина, те из них могут получить совет, кто скроет своё звание и явится инкогнито; лучше всего, советовал Никулин, обращаться к его ординаторам, которые лечат «по способу Захарьина». Письма врачей Риттенберга, Печиского, Миловидова и других, в разное время не принятых Захарьиным, были напечатаны в [еженедельнике] «Врач» (1890). Редакции «Врача» вскоре прислан был сочувственный адрес, подписанный более чем 100 врачами, и адрес от студентов старших курсов. <…>

На консилиумах в частных домах Захарьин позволяет себе грубости и дерзости. Он навязывает некоторым больным свои дальнейшие посещения, привозит непрошеных своих помощников и оставляет их для дальнейшего лечения. Таким образом, Захарьин доставляет практику своим ординаторам-лакеям. Своё посещение больных он обставляет с тою же торжественностью, как и обход клиники. Он не допускает ни малейшего возражения ни со стороны лечащего врача, ни со стороны больного. <…>

Хуже всего то, что Захарьин имеет весьма большое и весьма притом нежелательное деморализующее влияние как на медицинский факультет, так и на врачебный мир вообще и, благодаря пассивности и инертности наших профессоров, Захарьин, пользуясь своей известностью и связями, держит весь медицинский факультет в своих руках и производит в профессора, кого хочет. Мало того, многие из профессоров даже стали подражать ему, поделавшись, каждый в своей среде, Захарьиными в миниатюре.

Определенная плата, недоступность, высокомерное обращение, а также и другие черты, не согласные с самыми скромными требованиями гуманности и уважения к человеческой личности, – всему этому, по справедливости, [следует] считать своим родоначальником Захарьина. В Никулине можно видеть пример такого влияния. Другой яркий пример представляет собою профессор Дерптского (Юрьевского) университета Васильев, последователь Захарьина, находящий «чарующую гуманность» в Захарьинской системе. <…>

Вот немногие из тех фактов, на основании которых студенты-медики четвёртого курса большинством в 200 голосов против 23 решили не слушать более Захарьина, а также и Голубова. О своём решении они известили Захарьина через старост. Захарьин выслушал старост и объявил им, что примет сообщение к сведению. На другой день в клинике появилось инспекторское объявление: «12 сего ноября к заслуженному профессору Захарьину явились три студента, назвавшие себя депутатами 4 курса медицинского факультета и объявили ему, что означенный курс постановил прекратить посещение его лекций. Затем действительно слушателей было незначительное число. Вследствие чего по распоряжению г. министра народного просвещения, сообщённому в телеграмме на имя г. попечителя Московского учебного округа, сим объявляется нижеследующее: если студенты 4 курса, подписавшиеся на лекции профессора Захарьина, не будут посещать их, то текущее полугодие не будет им зачтено и, таким образом, эти студенты, сколько бы их ни было, будут оставлены на второй год на том же курсе, а вследствие выполнения комплекта переходом студентов настоящего 3 курса, оставленные на второй год будут переведены в другие университеты». <…>

Так-то Захарьин «принял к сведению заявление студентов». Он обратился к начальству. Незачёты, лишение стипендий, неосвобождения от платы за право обучения и даже увольнение из университета – это обычные угрозы ближайшего нашего начальства во всех тех случаях, когда студенты, доведённые до крайности, даже мирным образом выражают свой протест.

Объявление отчасти способствовало тому, что студенты решили действовать более легальным путём: в следующее весеннее полугодие не записываться на лекции Захарьина, а пока, ввиду угроз инспекции, посещать его лекции по очереди группами. Между тем инспектор вызвал 10 студентов-медиков и объявил им, что по сведениям внешней администрации они считаются «