Доктор Захарьин. Pro et contra - [66]

Своё мнение относительно коллизии на медицинском факультете, не совпадающее, разумеется, с воззрениями университетского и полицейского начальства, Союзный Совет изложил письменно в марте 1896 года. В начале апреля того же года попечитель Московского учебного округа препроводил Московскому обер-полицмейстеру адресованное студентам и преподавателям послание («прокламацию», по выражению Боголепова) Союзного Совета по поводу конфликта учащихся с профессором Захарьиным:

«В первых числах января 1895 года студентам четвёртого курса медицинского факультета было объявлено о вновь открывающемся курсе частной патологии профессора Попова. О Попове студенты знали давно; слышали, что он когда-то скандально защищал диссертацию и, несмотря на это, всё-таки получил профессуру; знали, что уже несколько лет тому назад среди медиков старших курсов поднимался о нём вопрос, когда он пытался читать лекции, и что курс его почему-то не состоялся; но главное знали, что Попов не был даже приват-доцентом и не имеет за собою ни одного научного труда. Это последнее обстоятельство заинтересовало студентов.

На самом деле Попов напечатал четыре статьи (три по вопросам диссертации в газете “Медицина” и одну под названием “Средство Коха по опытам над животными” – в “Трудах Физико-медицинского общества”). При защите его диссертации (по теме “Катар желудка. Экспериментальные, клинические и бактериологические исследования”) разгорелся скандал. Выступая как частный оппонент, профессор Павлинов нашёл клинический раздел диссертации слабым, а её защиту – неудовлетворительной. Однако медицинский факультет признал ученика Захарьина достойным искомой степени. Несмотря на утверждение Попова доктором медицины, словопрения по поводу качества диссертации и её защиты продолжались в январе 1893 года на страницах газеты “Московские Ведомости” и журнала “Медицинское Обозрение”. Администрация Московского университета предпочла эту полемику проигнорировать и с 1 апреля отправить Попова в заграничную командировку “с научной целью” сроком на один год.

По наведении справок выяснилось, что Попов получил кафедру благодаря протекции Захарьина. Высказываясь принципиально против назначения профессоров путём протекции, студенты и на этот раз выразили свой протест, отказавшись слушать Попова. По опыту они знали, кого мог выдвинуть и выдвигал Захарьин. Умерший Войтов проведён был им даже наперекор факультету. [Упоминание фамилии Войтова в письме Союзного Совета было совершенно не корректно, поскольку звание приват-доцента ему присвоили не под нажимом Захарьина, а после блестящей защиты докторской диссертации, выполненной под руководством Пастера.] Голубов, которому профессора уже не подают руки, – студенты не без основания считают его полнейшей бездарностью, почти не посещают его лекций, – тоже ставленник Захарьина.

Назначение Попова было последней каплей, переполнившей чашу недовольства студентов деятельностью Захарьина, если только возможно так назвать его давнее отношение к клинике и студентам-медикам и, наконец, сферу влияния его во врачебном мире вообще.

Терапевтическая факультетская клиника – одна из самых важных. В ней студенты должны научиться определять болезни и познакомиться с различными их видами. Она поставлена так плохо, что заниматься в ней положительно невозможно. Ординаторы в большинстве случаев обнаруживают полнейшее невежество в своём деле и держатся в клинике лишь благодаря своему всем известному лакейству. Ходячее выражение среди врачей «вышел из мальчиков» означает выход из захарьинских ординаторов. Да и этих-то ординаторов ни студенты, ни больные не могут доискаться. Добрая половина их по приказанию Захарьина с полной готовностью принимает у него на дому, другие являются только на приёмы больных, а все в сборе бывают только тогда, когда приезжает в клинику сам Захарьин.

Больных кладут в клинику без всякого разбору, кладут иногда самых неподходящих после того, как последние дадут ординатору взятку. Сам Захарьин тоже мало интересуется больными. В 1893 году он ни разу не заглянул в палаты. В прошлом [1895] году там лежал помощник исправника из Курской губернии. Он лежал два месяца, и ему ни разу не удалось увидеть профессора, так что он просил ординатора показать ему Захарьина, чтобы иметь возможность рассказать про него дома. В 1894 году Захарьин сделал один обход клиники, но что это был за обход…

Около часу Захарьин сидит в своём кабинете, пьёт кофе и выслушивает по очереди доклады ординаторов; остальные безмолвно стоят у дверей. Часы во всех палатах останавливаются, прислуга ходит на цыпочках, студентов просят не ходить, так как профессор не любит присутствия их на обходе. Через час все ординаторы разбегаются по палатам, а сам Захарьин в сопровождении Голубова торжественно поднимается на машине [на лифте] в верхние мужские палаты. Каждому больному он уделяет не более двух минут времени, усаживается на стул на приличном от него расстоянии, задаёт ему вопрос: «лучше ли вам?». Больной отвечает «да» или «немного». – «Ну ничего, будьте здоровы», – затем к следующему и т.д. Через 15–20 минут обход окончен, и Захарьин, не заглядывая в помещающиеся внизу женские палаты, отправляется домой.