Доктор Захарьин. Pro et contra - [60]
К 1893 году министр народного просвещения производил впечатление полуразрушенного геронтократа. На вопрос о его самочувствии после мимолётного недомогания один влиятельный чиновник отвечал: «Значительно поправился; ещё не все бумаги читает, но уже все подписывает». Поскольку его шарообразную фигуру с хоботообразным носом украшали уже все знаки отличия Российской империи, художник Васнецов уверял окружающих, что ко дню коронации Николая II графу Делянову пожалуют при особом рескрипте соску.[371] Тем не менее министр сохранял всю прежнюю изворотливость и острое конъюнктурное чутьё образцового чиновника.
7.1. Министр народного просвещения граф И.Д. Делянов (1890-е годы).
Сановник достаточно эрудированный и сметливый, Делянов не мог не сознавать, что наука и особенно доброкачественное высшее образование несут в себе нередко фатальную угрозу абсолютной власти вообще и древним устоям самодержавия в частности. Рассказывали, будто на вопрос, почему такой крупный и самобытный религиозный философ, как Владимир Соловьёв, не занимает университетскую кафедру, министр ответил: «У него мысли». Своё кредо по поводу университетской профессуры он изложил в конфиденциальном письме попечителю Московского учебного округа: «Лучше иметь на кафедре преподавателя со средними способностями, чем особенно даровитого человека, который, однако, несмотря на свою учёность, действует на умы молодёжи растлевающим образом».[372] И всё же человеку, занимавшему государственный пост министра, надлежало непрестанно проявлять хотя бы видимость заботы о народном просвещении, так что положение его было поистине хуже губернаторского.
В конце января 1893 года граф Делянов посетил незадолго до того открытые на Девичьем поле клиники Московского университета, в том числе госпитальную хирургическую клинику, которой заведовал экстраординарный профессор Кузьмин, и остался весьма доволен постановкой преподавания на медицинском факультете.[373] На высокое московское начальство Кузьмин тоже производил весьма отрадное впечатление. Не случайно свой первый орден Святой Анны 3-й степени с мечами он получил в 1877 году (на втором году службы!), а двумя последующими – Святого Станислава 2-й степени с мечами и Святого Владимира 3-й степени – его наградили в 1882-м и в 1887 годах.[374] И вот как гром среди ясного неба: ранней осенью 1893 года, вскоре после летних каникул, министра народного просвещения настигла информация, бросившая густую тень на профессора Кузьмина.
Мало того, что Кузьмин активно рекламировал себя в печати (в частности в газете «Московские Ведомости» и даже в справочнике «Вся Москва») и клеветал на коллег (прежде всего на своего учителя – всеми уважаемого Склифосовского), чтобы отбить у них пациентов; мало того, что профессор учил подчинённых (и заодно студентов), как задерживать выздоровление больных, чтобы вытянуть из них лишние деньги, и воровал в клинике хирургические инструменты для оборудования собственной лечебницы; так он ещё в доле с фельдшером клиники создал негласную ссудную кассу и занялся, как обнаружилось при секретном полицейском расследовании, ростовщичеством.[375] Особенно же удручало министра поведение студентов, хорошо осведомлённых о всех плутнях Кузьмина и полагавших (с присущей молодости горячностью), будто такого рода профессорам не место в порядочном обществе.
7.2. Ординарный профессор и директор госпитальной хирургической клиники Московского университета В.И. Кузьмин (1892?).
Для погашения тлевшего скандала Делянов использовал приём, ставший спустя много лет рутинным в номенклатурных манёврах: по распоряжению министра фельдшера, державшего потаённую ссудную кассу, уволили, а профессора Кузьмина, обиженного студентами, 14 октября 1893 года передвинули по университетской горизонтали. Решение министра отразилось в прессе 25 октября того же года в форме краткого извещения, удовлетворившего и студентов, и преподавателей: «Профессор по кафедре хирургии Императорского Казанского университета Левшин переводится в Москву директором госпитальной клиники на место профессора Кузьмина, который переводится в Казань на место г. Левшина».[376]
В том же октябре профессор Марковников записал в своём дневнике: «Мне передавали из верных источников, что в Хирургическом Обществе предполагалось поднять вопрос об исключении К[узьмин]а из членов. Предупреждённый своевременно, К[узьмин] прислал заявление о выходе из членов как раз в то заседание, когда должен был обсуждаться вопрос о его баллотировке. Бедный Казанский университет! Попечителем там битый студентами в бытность его там же инспектором». Стоит отметить, что в должности попечителя Казанского учебного округа с 1890 года подвизался тайный советник Потапов, получивший прилюдно звонкую оплеуху во время студенческих беспорядков в декабре 1887 года. Известия о таких происшествиях разносились по университетским городам Российской империи незамедлительно.
Признанный безусловно полезным для высоких инстанций, преподаватель Кузьмин, повышенный в звании до уровня ординарного профессора и получивший чин действительного статского советника, руководил факультетской хирургической клиникой Казанского университета ровно три года. Затем он вышел в отставку вследствие «тяжкой болезни», вернулся в Москву, поселился в собственном доме на Садовой-Кудринской улице и принялся обслуживать платёжеспособных пациентов в своей частной лечебнице, обещая им полное исцеление от любых хирургических, урологических или гинекологических заболеваний. за несколько лет до революции он был избран гласным Московской городской думы. В середине ХХ века, когда в стране началась кампания за приоритеты отечественной науки, о нём вспомнили; его не возвели в ранг великого хирурга, но в целях восстановления «исторической справедливости» именем профессора Кузьмина предложили называть разрезы при нагноительных процессах в коленном суставе и метод лечения переломов посредством внутрикостного введения металлического стержня.
