Некоторое время Злодею Хирургу нравилась жизнь суперзлодея. Очень легко издавать законы, когда вся исполнительная ветвь власти состоит из тебя самого и болтливого головоногого моллюска. Никто не спорит — он изменял общество насильно, без какой-либо демократии, и все-таки перемены есть перемены, и Курт искренне верил, что они к лучшему. Он помогал фермерам и городской бедноте, по-царски журил большой бизнес. Обошлось почти без жертв.
Три месяца все шло отлично — поначалу Курт был так занят составлением однолетнего, трехлетнего и пятилетнего планов, что не заметил подступающей депрессии. Он начал пропускать парады гусиным шагом и церемонии сожжения книг. План захвата Мичигана при помощи ультраправой милиции уже не казался таким забавным, как месяц назад. Клонирование потеряло всякую привлекательность. Три сотни сверкающих мраморных статуй его самого и Спрута, украшавшие капитолий Спрутополиса, уже не радовали глаз.
С Куртом по-прежнему было что-то не так.
Ему очень хотелось поговорить по душам. С тем, кто поймет, как скучно быть суперзлодеем. Разумеется, он не мог довериться Спруту, от которого не скроешь малейшее проявление слабости. Простые люди не понимали его проблем, все они полагали, что быть диктатором — предел мечтаний. Однажды, когда Злодей Хирург несколько часов лично наблюдал за зимней поставкой товаров в долину Огайо, он вдруг вспомнил о других замороженных продуктах.
Он нашел Леди Ледышку в концлагере на острове Келли, куда сослали всех психически больных. Она сидела у окна женского барака и наблюдала за прыгающими на волнах птицами. Из уголка рта стекала струйка слюны. Несмотря на холодный мартовский день, она была одета в шорты и футболку.
Он опустил маску.
Несколько секунд Леди Ледышка пристально вглядывалась в Злодея, потом заморгала и улыбнулась.
— Привет, док.
— Привет, Ледышка. — От нее исходили волны холода. — Как ты?
Она не ответила, и хотя он просидел рядом целых полчаса, женщина больше не произнесла ни слова.
Вернувшись в столицу, в Спрутополис, Курт подписал закон о ликвидации концентрационных лагерей. Затем выпустил из Спрута его синюю кровь, а тело в гигантском панцире омара отослал в районное отделение Гильдии в Питтсбурге. Маску и хирургический халат он выбросил в мусорное ведро и устроил себе долгие каникулы на западе, наблюдая, как медленно рассыпается его диктатура, и Огайо вновь занимает свое место в Союзе.
* * *
— Я подозревала, что это ты, — сказала женщина. — Вот, значит, под каким именем ты прячешься.
Курт смотрел на беременную женщину на каталке. Черные и прямые волосы вместо запомнившихся ему кудрей С синеватым отливом. Она прибавила несколько фунтов, на лице играл румянец.
— Ледышка?
— Гвен Йо-хо, — с улыбкой поправила она. — Прости, я не хотела раскрывать твою тайну.
Он покатил ее в смотровую и сам измерил ей давление, отстранив медсестру.
— Я больше этим не занимаюсь.
— Тоже лишился своих способностей? — Она протянула руку и потрогала его бицепс.
— А ты больше не замораживаешь? — удивился он и сунул термометр ей в рот. Тридцать шесть и шесть.
Она пожала плечами.
— Я нашла врача, который согласился удалить термопоглощающий блок. Теперь он у меня в холодильнике. Нам даже не нужно включать аппарат в сеть.
— А где твой… — Он указал на ее живот. — Миссис Йо-хо? Ты?..
— Я замужем за Йо-хо-хо Кидом. Он внизу, привязывает лошадь. — Ледышка покраснела. — Кид был очень добр ко мне, когда рухнула Ужасная Спрутопия.
— Это хорошо. — Сердце у него упало.
— Ой! Ой! Ой! — вскрикнула она. Курт отметил время схватки.
— Когда была последняя?
— Минут десять назад. Кид записывал. В парке — мы развлекали там детей. Я изображала корову, а он набрасывал на меня лассо.
— В твоем-то состоянии?
— Ну, я была не бегущей коровой, а скорее, прогуливающейся. — Ледышка засмеялась и погладила свой большой живот. — Порой мне кажется, что суперзлодеем быть легче.
— Думаю, ты станешь хорошей матерью, — сказал он. — А Кид хорошим отцом.
— Боюсь, я не умею заботиться о ребенке. Мне всегда было на всех наплевать.
— Неправда, и мы оба об этом знаем.
Она провела ладонью по лицу и посмотрела на него.
— Я помню, что видела тебя на острове. Фу! На том пляже много чего появлялось. Титаник. Джим Кэри. Духовой оркестр пожарников. Но тебя я тоже помню.
Курт промолчал.
— Привет, дружище! — с порога крикнул Йо-хо-хо Кид. — Как поживает наша маленькая леди, док?
Он стиснул руку Курта, и тот ответил крепким рукопожатием.
— Ого! Ну и хватка у тебя, дружище. Послушай, а мы раньше не встречались?
Курт пожал плечами и посмотрел на Гвен.
— Это мой старый знакомый, — с улыбкой сказала Гвен. — Ты ведь тут интерном, так?
— Да.
— Доучился, наконец?
— От тебя ничего не скроешь.
— Ты умеешь найти подход к пациенту.
— Думаю, здесь от меня будет больше пользы.
— Ты счастлив?
— Я… ну… — Он не знал, как ответить на вопрос, потому что не задумывался об этом. — Не счастливее, чем прежде, зато мудрее. Мне так кажется.
Она улыбнулась, потом крепко зажмурилась. Курт посмотрел на часы.
— Шесть минут. Пора тебя готовить.
Он подождал прихода акушера-гинеколога и вернулся к своим обязанностям. Никто заранее не знает, сможет ли он заботиться о таком беззащитном и беспомощном существе, как ребенок, но обычно все утрясается. Курт подумал, что супругам Йо-хо выпал хороший шанс это проверить. И мысленно пожелал им удачи.
