Доктор Есениус - [37]

Так наступила осень, а с нею и выборы университетских деканов.

Есениуса избрали деканом медицинского факультета.

В день святого Луки, 16 октября, начался новый учебный год, и у Есениуса начались лекции по медицине. Первая лекция всегда бывает немного торжественней, чем последующие. Такой была и эта вступительная лекция профессора Есениуса.

Есениус сидит в большом актовом зале за профессорской кафедрой, в профессорском одеянии — мантии, на голове у него красный берет. Перед ним раскрыты «Афоризмы» Гиппократа, а рядом — листы бумаги с заметками, которые частично являются дополнениями к «Афоризмам», а частично выводами из личных наблюдений профессора.

Перед ним ряды обычных дубовых скамеек, на каждой по шесть человек студентов. В основном это молодые люди восемнадцати— двадцати лет, у которых только-только начинают пробиваться усы. Среди них два-три человека постарше. Это так называемые «вечные студенты». На лекции они ходят редко, от коллоквиумов бегут, как черт от ладана. А без коллоквиумов бакалавра не получится, не говоря уж о лиценциате[16] или магистре. У некоторых на коленях лежит книга — тот же Гиппократ, которого читал Есениус. Но книги не у всех. Одним экземпляром пользуются два-три человека. Кое-кто разложил на коленях бумагу, собираясь делать заметки.

В эту торжественную минуту лица у всех студентов серьезны, хотя покрасневшие глаза некоторых свидетельствуют о бессонной ночи — вероятно, кое-кому пришлось допоздна петь в трактире студенческие песни, забавляя богатых горожан, которые взяли на себя все расходы по пирушке. Но теперь они пытливо смотрят на кафедру, на профессора, собирающегося учить их медицине.

Есениус начинает лекцию.

Хотя книга перед ним и открыта, но он не заглядывает в нее. Рядом с ней лежит план; Есениус быстро пробегает его глазами. И вот он уже глядит на студентов, словно желая связать их с собой невидимыми нитями. Он как бы ждет от них согласия или возражения… А студенты должны лишь молча слушать. И только по прошествии часа задавать вопросы. Опытный лектор знает, когда его слова увлекают слушателей и когда они сидят молча лишь потому, что не смеют говорить. Так и сейчас. Когда Есениусу удается увлечь студентов, заставить их следить за ходом лекции, вдуматься в то, что он говорит, в аудитории наступает такая тишина, что слышны дыхание и биение сердец. Но, когда он утомительно читает бесцветным, невыразительным голосом, студенты думают о чем-то другом. Взгляды их устремляются к окну и блуждают по крышам соседних домов, они начинают ерзать, шептаться. Время от времени шум усиливается, и профессор вынужден энергично протестовать.

Есениус продолжает лекцию:

— Для того чтобы мы могли решить задачу, выпавшую нам на этом свете, и чтобы мы исполнили свой человеческий долг, мы должны быть здоровыми. Но здоровье — это не такой дар, который достается каждому новорожденному в равной мере. Здоровье — это нежное растение, оказавшееся в объятиях мороза. Некоторые растения выдерживают ледяные объятия, другие гибнут от одного прикосновения. И если бы мы могли уберечь все растения от студеного дыхания, мы бы сохранили многие из них. Так обстоит дело и со здоровьем человека. О нем надо проявить заботу. Беречь человеческое здоровье — задача врачей. Это серьезная задача, и профессия врача — благороднейшая из всех. Поэтому врачом может быть только такой человек, который беспредельно любит людей и который понимает, каким сложным творением является человеческий организм. Этот основной принцип поняли уже народы древности, давшие миру таких врачей, как Гиппократ, Гален, Эмпедокл[17] и другие. Огромное счастье, что большинство произведений этих великих мастеров древности сохранилось до наших дней. В них заложены основы врачевания, и мы, врачи, будем постоянно к ним возвращаться. Но, прежде чем мы приступим к подробнейшему изучению каждого из них, мы должны запомнить клятву, которую произносили последователи школы Гиппократа. Выучим эту клятву наизусть, будем всегда ее вспоминать и обращаться к ней за советом в минуты, когда совесть наша смутится и мы растеряемся, когда по той или иной причине пути, которыми нам надлежит следовать, сокроются от нас в непроглядной мгле…

Возвысив голос, Есениус медленно читает текст знаменитой клятвы:

— «Клянусь Аполлоном врачом, Асклепием, Гигией и Панацеей[18] и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно с моими силами и моим разумением, следующую присягу и письменное обязательство: чтить научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своим достатком и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучить, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому. Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для воплощения подобного замысла… Чист и непорочен буду в жизни и в искусстве. Ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью. В какой бы дом