Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере - [78]

— У Соболевской, — машинально поправила Марианна Филипповна.

— Да мне без разницы — хоть у Енотовой или Барсуковой! У меня вообще голова не болит.

«Конечно, — подумала Марианна Филипповна, чувствуя, как в душе вскипает ярость, не благородная, а просто ярость, когда хочется рвать, метать, убивать. — С чего ей болеть, твоей пустой голове?»

— Моя заведующая ДШО[18] конечно же побеседует с сотрудниками и родителями, попросит не раздувать скандал, объяснит, что сифилис не такое уж и опасное заболевание, что от него давно никто не мрет, но…

— Галина Федоровна, когда вы узнали, что у ребенка сифилис?

— Еще на прошлой неделе. Вчера пришло подтверждение…

— И вы не могли позвонить мне?! — заорала в трубку Марианна Филипповна, сильно жалея о том, что гадюка Мартышева находится далеко и нет никакой возможности дать ей трубкой по плоской скуластой роже. — Просто поставить в известность! По-дружески! Мы же коллеги! Врачи!

— Нечего на меня орать! — Мартышева умела орать куда громче. — На подчиненных своих ори, пока еще есть такая возможность! Знаешь, кто в этот садик ходит?! Внучка Барякина, замначальника аптекоуправления! Так что готовься!

Аптекоуправлением Галина Федоровна по старинке называла управление фармации департамента здравоохранения.

— Ну и тварь же ты, Галина Федоровна! — с чувством сказала Марианна Филипповна и положила трубку на аппарат, не дожидаясь ответной характеристики от Мартышевой.

«И ведь нет никаких трений, никакой конкурентной борьбы, никакого личного интереса — интересы главного врача кожно-венерологического диспансера никак не пересекаются с интересами главного врача детской поликлиники. Нет ничего такого, что могло бы помешать Мартышевой позвонить и предупредить, чисто по-свойски, как коллега коллегу, как главный врач главного врача. Так нет же — нарочно раздула пожар за спиной, втихаря, еще и ручки небось потирала от радости. Сука, тварь, гадюка, мерзость такая! Нагадила как могла, а теперь блаженствует!»

Марианна Филипповна вышла из себя настолько, что напрочь забыла о существовании телефонов, несмотря на недавний разговор по одному из них. Вместо того чтобы позвонить сотрудникам, она выскочила из кабинета и понеслась по поликлинике, собирая тех, кто был ей нужен, благо все они сейчас были на работе.

Первым делом главный врач направилась к своему заместителю по медицинской части, благо та сидела напротив.

— Что с вами, Марианна Филипповна? — Увидев на пороге начальницу с выпученными глазами и свекольным цветом лица, Ирина Ильинична чуть было насмерть не подавилась сушкой. — На вас лица нет!

— Сейчас и на тебе его не будет! — пообещала главный врач. — А то повадилась чаи гонять в рабочее время! Ты вообще хоть иногда свою монолитную задницу от стула отрываешь, чтобы делом заняться, или нет?

— Отрываю… — пролепетала Ирина Ильинична, едва сдерживая слезы обиды.

— Тогда пошли! — Главный врач пошла по коридору, грозно, как показалось Ирине Ильиничне, стуча каблуками.

Заведующий венерологическим отделением Данильченко был настолько отважен, что в ответ на категоричное предложение идти за главным врачом и его заместителем пошутил:

— С вещами?

— Сейчас вам будет не до шуток, Валерий Михайлович! — многозначительно прошипела главный врач. — А за вещами всегда вернуться успеете.

Данильченко так разволновался — никогда еще Марианна Филипповна не приходила за ним, да еще в столь яростном обличье, — что долго не мог попасть ключом в замочную скважину.

Доктору Соболевской было сказано просто, без обиняков:

— Допрыгалась, красавица? Пошли, получишь свое.

— Что «свое»? — пискнула Соболевская.

— Возмездие, — ответила главный врач.

Заведующую детским отделением Тулункину удачно встретили в коридоре.

— Мы как раз шли за вами, Екатерина Васильевна. Пойдемте ко мне в кабинет.

Главный врач шла впереди, ни на кого не глядя, а все остальные, отстав на шаг, переглядывались, жестами спрашивая друг дружку о том, что случилось. Неизвестность усиливала тревогу.

Вернувшись в свой кабинет, Марианна Филипповна первым делом спросила у Соболевской, есть ли среди ее пациенток некая Масиловская Татьяна Денисовна, проживающая в Лаврентьевском переулке.

— Есть, — сразу же ответила Соболевская. — Вторичный свежий сифилис. Заболевание выявлено в женской консультации поликлиники по месту жительства. Она сдавала анализы перед абортом.

— У нее есть дети?

— Да, сын пяти лет, кажется. Но он с ней не живет, чуть ли не с рождения воспитывается у бабушки где-то в Подмосковье.

— Бабушка Прасковья из Подмосковья, значит… — процедила главный врач. — А если я вам скажу, Инна Вадимовна, что ее сын ходит в садик двадцать восемь-восемьдесят пять? И что там у него детская поликлиника выявила сифилис? И что благодаря кое-каким обстоятельствам на ушах уже стоит не только окружное управление, но и департамент? Что тогда?!

— Вот гадство! — высказался Данильченко.

— Не то слово, — поддержала Ирина Ильинична, пытаясь испепелить взором несчастную Соболевскую.

— Можно данные мальчика? — Заведующая детским отделением вытащила из нагрудного кармана халата ручку, а из бокового — блокнот на пружинке и приготовилась записывать.