Доктор Бартек и его учительница - [7]
Бартек не допускал до себя страх. Среди беженцев было много больных, и он днём и ночью занимался ими. Когда же стало известно, что скоро начнётся сражение, он забежал домой, забрал весь запас бинтов и корпии, обнял мать и сказал, что идёт в армейский лазарет: там он нужнее. С сухими глазами проводила его мать, боялась плачем накликать беду.
На рассвете началась битва. Горы подхватили грохот орудий, треск ружей, конское ржание и людские вопли. Звуки боя доносились и до лазарета, но Бартек не ведал их значения. Чьи это бьют пушки — чужие или свои? Он не мог разобрать; он волновался только, что пальба тревожит раненых.
Их несли одного за другим. Доставленные сюда должны были полагать себя счастливцами. Многие раненые так и остались на поле битвы: незамеченные в чаду, в пороховом дыму, они были раздавлены колёсами пушек, растоптаны копытами коней и ногами бегущих солдат — порой своих же товарищей.
Дважды шли враги в наступление, и дважды их отбрасывали. Стоны наполнили лазарет; доктор Бартек работал как заведённый. Несколько раз он чувствовал за спиной знакомый холод, но даже не оборачивался.
Шум сражения изменился. Будь на месте доктора военный, он бы понял: замолчали орудия, защищавшие город. Разбила их неприятельская артиллерия.
Вот-вот опять пойдёт противник в атаку и, того гляди, сметёт оборону, уже не подкреплённую пушками.
Обернулся вражий генерал к своим воякам, саблю вскинул.
Конь под ним танцует. Сабля на солнце так и сияет.
— С нами Бо…
Вдруг как свистнет в воздухе ядро! И оторвало генералу голову.
Кровь хлестнула фонтаном, обожгла коня — взвизгнул он, взвился на дыбы. Секунды три билось на седле безглавое тело, потом сползло, запуталось ногой в стремени, и конь, волоча его, помчался по полю битвы.
Ужас охватил врагов. Сорвалась атака. Передние дрогнули, затоптались на месте, стали пятиться. Кто-то глухо охнул:
— Нет Снамибога…
И пошло по их рядам всё громче: «Нет Снамибога… нет Снамибога!»
А там покатилось лавиной: «Нет с нами Бога!»
И началась паника. Прочь отхлынули враги — и бежать, забыв о своих пушках, роняя ружья, давя друг друга, подгоняемые собственным воплем.
Оборонявшееся войско само перешло в наступление. Не останавливаясь, его бойцы гнали противника, и кого настигали — не щадили. Разгромом кончился для недругов этот бой. И пришлось, в конце концов, соседскому королю просить замирения.
Но это было потом. А в тот день никто сперва понять не мог, откуда прилетело ядро, что прикончило генерала. Не с неба же?
Оказалось — с разбитой батареи. Из всех канониров там оставался в живых только один, совсем молодой, да и тот был ранен; из всех пушек уцелела лишь одна. Колесо её было повреждено, она накренилась набок, но стрелять ещё могла.
— Выручай, голубушка! — шептал тогда парень, стараясь выровнять пушку. — Выручай, милая!
Некому было помочь ему; некому было подать ему команду. Сам зарядил пушку, сам навёл, сам поднёс запал.
— Давай, родная!
Как попало ядро в цель, он не увидел — свалился без памяти. Пока пришли на батарею свои, он так истёк кровью, что все подумали — парню конец, и горько опечалились. Но кто-то воскликнул:
— Братцы, а доктор Бартек? Может, он спасёт?
За Бартеком послали верхового.
Когда доктор появился, все поспешили отойти от раненого — кроме той, что стояла у него в головах.
— У тебя нынче много работы, учительница, — обратился к ней Бартек. — Но ты всюду поспеваешь.
— У тебя нынче тоже немало работы, мой ученик, — в тон ему отвечала Смерть. — Но и ты, вижу, всюду поспеваешь. Однако сюда спешил напрасно. Тут тебе делать нечего.
— Как сказать!
Бойцы, что стояли поодаль, не могли ничего понять: доктор даже сумку свою не открыл, только глядит перед собой да губами шевелит — то ли молитву творит, то ли заклинание.
Смерть промолвила строго:
— Ты не вправе распоряжаться собой, Бартек! Пойми же: ты теперь ценнее, чем он. Ты многих можешь спасти, а он уже совершил своё.
— Вот и я совершу своё — помогу ему.
— Ему и так будет воздано. Этот юноша добыл себе славу. В его честь станут слагать песни, его именем будут называть сыновей.
— Посмертная слава — всё-таки не жизнь, учительница!
— О, жить он будет — в людских сердцах, в людской памяти. Так, кажется, говорят у вас?
— Лучше сказать просто: он будет жить.
Одним движением доктор Бартек поднял умирающего, точно ребёнка, и переложил его ногами к Смерти.
— Так, — проронила она, и это прозвучало точно стук первого комка земли о крышку гроба.
Почти сразу молодой канонир открыл глаза:
— Я не умер?
Доктор нагнулся, быстро осмотрел рану — она закрылась.
— Не бойся, брат, — улыбнулся он бойцу. — Скоро будешь здоровёшенек.
— Зато себя ты погубил, — раздался голос Смерти. — На этот раз я не вправе тебя простить. Распорядись здесь, чтобы о нём позаботились. А потом уйдёшь со мной!
Бартек знаком подозвал солдат — те мигом подбежали.
— Отнесите его в лазарет, — велел доктор. — Лечения никакого не потребуется, пусть он только отдохнёт, выспится. С ним всё будет в порядке.
— Матерь Божья! Доктор, как ты это сделал?! Бартек хотел сказать: «Это не я», — но голос изменил ему.
Кто-то из бойцов спросил:
За высокими горами, за глубокими морями, за тревожащими снами, повседневными делами, лежит страна Невоздания. Когда-то ею правили короли. Потом перестали. А как и почему это случилось, рассказывает сказка «Король Завидий».Впервые опубликовано на сайте «ИнтерЛит. Международный литературный клуб» (http://www.interlit2001.com).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.