— Читал, — коротко киваю. — В жизни не сталкивался.
— Ну сейчас всё же общество поумнее… Вот второй вариант — это тот же первый, только занижена самооценка у родителей. Есть ещё третий вариант. — Смеётся Лена. — Свадьба обычно делается за счёт родителей. Это статистика. Даже поговорка старая была: «Свадьба — это аттестат зрелости родителей молодых».
— На что намекаешь? — Ещё не закончила. Не перебивай. Так вот, а подарки на свадьбе идут молодым. Пхи-и-и, иначе говоря, свадьба — вариант заработать молодым, у которых обеспеченные родители, — продолжает смеяться Лена.
— Как-то несколько цинично и обескураживает, — от удивления даже опускаю уголки губ.
— У меня подруга была. Раньше. Анька Гречкина, — продолжает сквозь смех рассказывать Лена. — В восемнадцать лет стала вице-мисс города. На конкурсе красоты. Посватался к ней какой-то богатенький Буратино, уже не помню, кто, на двенадцать лет старше. Ей восемнадцать или девятнадцать, ему тридцать один. Назначили день свадьбы. В общем, в последний вечер перед свадьбой меряет Анька подвенечное платье, её свидетельница с ней, они у Аньки дома. И Анька понимает, что ну не готова она замуж. Вылезают они со свидетельницей через балкон со второго этажа на улицу, сдают платье обратно в салон за полцены а на вырученные деньги катят на море.
— Какая-то грустная история, — задумчиво смотрю на Лену, которая покатывается со смеху. — Тебе не кажется, что там не всё порядочно было по отношению к жениху?
— Есть местами, — справляется со смехом Лена. — Но ты жениха не знаешь лично. А там есть что о нём рассказать, не жалей… Он ко всем её подругам с конкурса красоты, помимо прочего, клинья подбивал. Параллельно с ухаживаниями за ней. Да и ещё есть что рассказать…
— Лен, я правильно понимаю, той спортивной свидетельницей, что из окна вылезала за компанию, ты была?
— Смотри, какой догада, — опять смеётся Лена. — Ну. Сейчас самой стыдно. Но я тогда бухая была. Только на море протрезвела. От бати ещё потом… — Лена обиженно морщится, автоматически потирая спину и ниже. — Мне семнадцать было.
Теперь начинаю смеяться я.
— А где сейчас эта Гречкина? Среди твоих знакомых сейчас её не вижу.
— Так я ни с кем из той тусовки больше не общаюсь, — задумчиво пожимает плечами Лена. — Я на каком-то этапе поняла, что есть ещё и нематериальные ценности в этом мире. Типа справедливости, милосердия, любви… Ответственности. А они как дизелили, так и сейчас, наверное, бухают неделями. Мне это уже неинтересно. Да и как личности, я бы не сказала, что они стремятся стать зрелыми. Ну, тем, что лично я понимаю под зрелой личностью…
— Просветишь? — неожиданно заинтересовываюсь темой.
— Да запросто. Если в двух словах, это принятие только на себя ответственности за все результаты своей жизни, внутренний локус контроля. И готовность под стрессом прокачиваться и быть таким, каким надо. А не каким хочется. Это если совсем быстро и просто.
— Хм, обдумаю на досуге, — деликатно меняю тему, явно не успевая всё осмыслить быстро, под смех Лены. — Слушай, это мне кажется, или у тебя сейчас имеют место резкие перепады настроения? — вижу необычную динамику частот её мозга.
— Да, есть что-то местами истерическое, — кивает Лена. — Сама чувствую. Но для первой недели рановато. Видимо, это просто от последних «сексуальных» суток. Я, кстати, в консульстве тоже не спала.
— Что делала?
— Читала лежала. Как оказалось, правильно: ты же уже под утро сообщение прислал. Если бы спала, прозевала бы.
— Слушай, я тебе кое-что сказать должен, только ты не нервничай, — сообщаю после паузы.
— Так, давай без пауз. — Резко напрягается Лена.
— Я вещи, которые нёс, прямо на пол бросил в коридоре, когда к вам побежал. — Вспоминаю вслух. — Потом, когда уходил с полицией, даже не обратил внимания, лежали пакеты у лифта или нет. На нервах был, о другом думал. В общем, в молл то ли зря ходили, то ли повторять визит. О финансах молчу…
— Ты ж мой малолетний тормоз, — улыбается Лена. — Да хрен с ними, даже если пропали! Тем более что не пропали, — бормочет она, подвигая к себе телефон и, сверяясь со смартфоном, набирает номер нашего бывшего отеля.
— Ну вот, всё в порядке, — сообщает Лена через две минуты, окончив звонок. — Оказывается, горничный, или как его назвать, cleaning guy, короче, всё убрал на ресепшн. Просто подъедем заберём после обеда. Ты в Дубае, Мелкий! Тут не воруют и ничего не пропадает… Давай сейчас поспим чуток?
— Давай, — соглашаюсь. — Меня только один вопрос интересует, — бросаю задумчивый взгляд на её мокрые волосы. — Или два. Волосы сушить не будешь? И как теперь с интимом будет? Там же что-то есть на тему того, что бывают какие-то ограничения? С беременными?..
— Ну пойдём разберёмся с ограничениями. Мой маленький монстр… А волосы сушить не буду.
* * *
— А тебе точно не вредно? — спрашиваю во второй раз, поскольку не уверен, стоит ли Лене сейчас жариться под прямым солнцем.
Немного отоспавшись, мы всё же решили хотя бы выйти на пляж, пользуясь возможностью.
— Точнее не бывает, — терпеливо отвечает Лена. — Мелкий, ну вот как ты думаешь, первобытному человеку всегда было куда от солнца прятаться? Особенно в Африке, Азии?
