— Разумеется. — Серьёзно кивает тот и начинает нервно ходить по кабинету из конца в конец. — По целому ряду резонов. Коллеги, давайте откровенно. У Шаматова и без Саши — тьфу-тьфу. В сравнении со случаем Анны. Если будут внутриутробные инфекции, любые вирусы в организме или аналогичное — Шаматов в курсе, что Саша в шаговой доступности. И тут же даст знать. Тем более, как я понимаю, твоя санация — лично тебе вообще раз плюнуть?
Подтверждаю кивком:
— Не то чтоб раз плюнуть, но намного легче, чем сустав или чем ожидается у Анны.
— О чём и говорю. У Шаматова — не проектная, а процеcсная нагрузка. Если ты там будешь нужен пару раз в неделю — тебя тут же дёрнут. Справишься. — Продолжает Котлинский. — Твоим образованием и натаскиванием, на что я рассчитывал с помощью Шаматова, займёмся потом. А у Анны — как раз проектная ситуация. Хуже лично ей — если ты прав, а всё к тому идёт — точно не сделать. И именно в её клиническом состоянии хороши все варианты. Месяц до операции точно есть. По факту и опыту, даже больше месяца: они в семье, под давлением мужа, сто процентов захотят оперироваться в Европе, а туда они визу будут получать не ясно сколько…
— А сустав? — спрашивает Стеклов, постукивая карандашом по ладони, закинув ногу за ногу и глядя в пол.
— А сустав — до кучи. Что-то мы с тобой сегодня поменялись ролями. — Отвечает Котлинский. — Ты сейчас говоришь, как администратор; а я — как лечащий врач… Саша, как тебя по времени развести с ними обоими?
— В идеале, час прямо с утра — Анна. Потом час — сустав. Потом ещё час — снова Анна. Ей однозначно будет не хуже, — поясняю в ответ на два вопросительных взгляда. — Между двумя сеансами с Анной мне нужен перерыв: проверить, насколько будут «держаться» программы, которые буду пытаться ставить. Как раз в этом промежутке час займусь суставом.
— Принято. — Припечатывает ладонью по столу Котлинский. — А мы этот час «перерыва» как раз её психотерапевтировать будем.
— А кого ты хочешь запрячь на психотерапию? — недоверчиво поднимает бровь Стеклов.
— Частично сам. — Уверенно отвечает Котлинский. — Частично, может, Оспанова попрошу.
— Не подумал. — кивает Стеклов. — С харизмой и мозгами у тебя действительно всё в порядке. Вот как раз с психикой ты сможешь… — Стеклов недоговаривает что-то понятное им обоим, а я не спрашиваю: харизмы у Котлинского действительно хоть отбавляй.
Даже я на себе это ощущаю.
Потом спрошу при случае.
* * *
Выхожу из клиники и задумчиво бреду по аллее. В этот момент звонит мой телефон. С удивление вижу, что звонит мать.
— Привет, мам, — видимо, удивления в моём голосе больше, чем нужно, потому что она сразу переходит в наступление:
— Что, не ждал? Или не рад?
— Да рад, мам, просто с работы вышел, думаю кое о чём… Извини, если сейчас буду тормозить.
— Что-то серьёзное?
— У меня — нет. А вот у другого человека — вполне может быть. Устроился в одну клинику, пока — на лето (не уточняю деталей). Вот есть пациентка, у неё очень плохой диагноз. Думаю о перспективах.
Мать, вероятно, по европейской аналогии думает, что я пошёл кем-то типа сиделки волонтёра, потому что в следующие три минуты хвалит меня за ответственность и предлагает не комплексовать, даже если придётся столкнуться с грязной работой.
— Сына, горжусь тобой, молодец! — итожит она. — Слушай, а что там бабушка с дедушкой говорят, что ты чуть не женился?
Ага, щ-щас! Скажет вам дедушка что-то! Точно у бабули провентилировала…
— Да, ко мне переехала девушка. Живёт у меня. Работает врачом, у нас всё хорошо.
— Знаешь, может, я, как мать, не должна тебе этого говорить, но я за тебя рада… Вот в глаза не видела твою девушку, но о ней и бабушка с дедушкой хорошо отзывались, и если врач — это многое говорит. В общем, скандала не будет, расслабься.
— Мам, я и не собирался напрягаться. Забочусь о себе сам. Кормлю себя сам. Не подумай, что конфликтую, но не поздно ли обо мне начинать печься, когда я уже вполне взрослый?
— Сына, всё, не ссоримся… Я чего звоню то. У вас с деньгами как? Хватает? Мы сейчас за Светку будем меньше платить — она грант получила, если надо, можем подставить плечо. Раз ты не один живёшь.
— Сейчас не актуально, — коротко отказываюсь. — Я ещё на автомойке работаю, зарабатываю в сумме неплохо.
— Ну да, плюс твоя девушка — врач, — задумчиво тянет мать. — Врачи — это же всегда более чем обеспеченные люди. У нас сосед-стоматолог работает за двести двадцать тысяч в год, и это ещё не предел. Правда, это до вычета налогов.
Молча смеюсь, не объясняя маме различий в реалиях медицины там и тут. Если сказать Лене о зарплате врача в двести тысяч даже не евро, а долларов в год — вот она посмеётся. Ну, правда, Лена может и не посмеётся (что-то мне подсказывает, что в её семье зарплатой врача, даже западного, никого не удивишь), но Аселя точно будет в экстазе.
— Мам, спасибо, это лишнее. Я обязательно попрошу помощи, если будет нужно. Но сейчас как раз не нужно. Дед, кстати, говорит: чем меньше просишь помощи — тем лучше живёшь в старости, — перевожу стрелки на безусловного авторитета.
— Ну хорошо… Ладно, всем привет, звони!
* * *
На плавании привычно «выключаю мозг» и добросовестно, хотя и не вникая, отрабатываю все задачи тренера. Смоляков ничего не говорит, но на второй дорожке замечаю пару молодых ребят из ДЮСШ, которые что-то делают по его индивидуальному заданию.
