Доказательство и вера. Философия и религия с XVII века до наших дней - [166]

Этот переход к божественной или в сущности благой власти находит отклик у некоторых феминисток (как уже указывалось в седьмой главе), сетующих по поводу философии безгранично властвующего Бога.

В качестве ответа на предшествующие доводы в пользу способности Бога творить зло, было высказано мнение, что Бог достоин восхваления, поскольку благая божественная природа вызывает восторг и трепет, а не только облегчение от того, что Бог не проявляет способность делать зло ради него самого. Что касается искушения Христа, пожалуй, вас можно искушать сделать что-то, если вы считаете, что можете это сделать, даже если на самом деле (как оказывается) вы этого не можете[1005].

Вера в сущностную благость Бога сыграла определенную роль в философской интерпретации деятельности и характера Бога, описанных в Библии[1006]. Библия изображает Бога ревнивым, повелевающим истребить хананеев, запрещающим гомосексуализм и так далее, что некоторые (но далеко не все) современные христиане считают проблематичным. Те, кто верит в непогрешимость и безошибочность Библии, пытаются либо дать этому портрету новое истолкование (например, запрет на гомосексуализм был направлен против практики храмовой проституции, а не против однополого союза любящих и верных друг другу людей), либо подчинить свои моральные убеждения библейскому авторитету, приходя к выводу (например), что божественное приказание истребить хананеев совместимо с благостью Бога. У тех, кто верит, что Библия является боговдохновенной и откровенной, но не непогрешимой и безошибочной, есть больше возможностей считать «проблемные учения» скорее результатом человеческой интерпретации, чем истинными, богооткровенными заповедями[1007]. Иногда явно антропоморфный библейский язык – например, когда говорится, что Бог ревнив или гневен – может смягчаться верой в божественную сущностную благость[1008].

В этих работах по всемогуществу можно встретить скорее разнообразие позиций, которые можно было бы оспаривать или развивать, чем какой-то единичный анализ, который мы должны были бы принять или отвергнуть. Широта или гибкость теизма еще более заметна в текстах, посвященных всеведению.

Прежде всего, всеведение может не показаться похожим на ящик Пандоры божественных атрибутов. Заключения, подобные следующему, кажутся весьма простыми: существо является всеведущим, если оно знает все истинные пропозиции. Можно дополнить его, добавив, что всеведущее существо будет знать о том, что все истинные пропозиции являются истинными, и о том, что все ложные пропозиции являются ложными. Трудности, напоминающие парадокс камня, возникают тогда, когда дело доходит до более тонкого анализа пропозиций. Если мне больно, я знаю, что пропозиция «мне больно» истинна, но в данном случае Бог знает об истинности не этой пропозиции, а пропозиции «Талиаферро больно». Пожалуй, эту головоломку можно отбросить на том основании, что мы с Богом знаем, что существует состояние дел «Талиаферро больно»; ведь для обозначения одного и того же состояния дел могут использоваться разные пропозиции. Таким образом под всеведением можно понимать то, что Бог знает все состояния дел, которые существуют – или, для полноты картины, всеведущее существо знает все состояния дел, которые существовали, существуют и будут существовать[1009]. Однако, как только о всеведении начинают говорить с точки зрения прошлого и будущего, возникают более серьезные проблемы.

Может ли Бог как всеведущее существо знать (по крайней мере наше) будущее?[1010]

Если Бог сейчас знает, что вы будете делать завтра (например, вы по собственной воле будете вставать с кровати), можете ли вы сделать иначе? Всеведение Бога традиционно считается абсолютно достоверным – Богу не нужно угадывать будущее или иметь дело со всего лишь вероятными исходами. В таком случае предведение будущего, по-видимому, влечет за собой или предполагает, что будущее зафиксировано или (в какой-то степени) уже предопределено. Линда Загзебски формализовала проблему предведения и свободы следующим образом:

1. Вчера Бог безошибочно считал, что «Б». (Допущение о безошибочном предведении).

2. Сейчас необходимо, что Бог вчера считал, что «Б». (Принцип необходимости прошлого).

3. Необходимо, что если Бог вчера считал, что «Б», то «Б». (Определение безошибочности).

4. Следовательно, теперь необходимо, что «Б». (2–3, перенос принципа необходимости).

5. Если сейчас необходимо, что «Б», то вы не можете завтра не встать с кровати ровно через семь минут после пробуждения. (Определение необходимого).

6. Следовательно, вы не можете завтра не встать с кровати ровно через семь минут после пробуждения. (4–5, modus ponens).

7. Если вы не можете не выполнить некое действие, то ваше действие не является свободным. (Принцип альтернативных возможностей).

8. Следовательно, когда завтра вы встанете с кровати, это действие не будет свободным. (6–7, modus ponens)[1011].

Как и в случае с атрибутом всемогущества, в нашем распоряжении есть несколько доступных опций. Вот пять возможных вариантов.

Можно отрицать, что всеведение предполагает знание будущего свободного действия. Вполне вероятно, что будущее не существует (в настоящий момент) и, таким образом,