Доказательство и вера. Философия и религия с XVII века до наших дней - [133]

.

Гадамер, Рикер, Деррида, Фуко

Каждый из этих континентальных философов внес вклад в философию религии. Их концепции настолько сложны и разнообразны, что рассматривать всех четырех философов в рамках общей темы очень сложно. Рискуя чрезмерно упростить ситуацию, я все же предположу, что каждый из них пытался осмыслить человеческую идентичность в связи с религией[770]. Вполне возможно, смысл человеческой жизни (т. е. быть ученым, пилотом или агностиком и т. д.) или идентичности определяется традициями, нарративами и институтами так же, как биологией и окружающей средой. Британский философ Остин Фаррер предлагает следующее изящное описание идентичности личности, которое позволит нам перейти к анализу этих четырех философов:

Наша человеческая природа сама по себе является культурным наследием; говорящее животное вовлекают в разговор те, кто говорит с ним…Поначалу его разум не принадлежит ему, а является эхом старших поколений. Эхо превращается в голос, готовый портрет выходит из рамки, и каждый из нас становится собой.

Но к тому времени, когда мы осознаем свою независимость, мы представляем из себя то, что из нас сделали другие. Мы никогда не сможем распутать паутину до конца. И дело здесь не только в родительских установках, беспомощными жертвами которых мы являемся. Сколько людей, сколько обстоятельств превратили нас в то, что мы есть, и, возможно, в процессе этого превращения, уничтожили нас[771].

Философы, о которых речь идет в данном разделе, развивали конкурирующие взгляды на культурное наследие, язык и традиции, формирующие нашу идентичность, включая нашу религиозную идентичность.

Ханс-Георг Гадамер (1900–2002) родился в Германии и преподавал философию в различных университетах, в том числе в университетах Марбурга, Лейпцига, Франкфурта и Гейдельберга. Он отвергал то, что считал просвещенческой оценкой беспристрастного разума, и предлагал вместо этого новое понимание традиции:

К числу этих последних относится также и такой коренной предрассудок Просвещения, составляющий его основу и определяющий его сущность, как предубежденность против предрассудков вообще и тем самым отрицание роли исторического предания… Преодоление всех предрассудков, это наиболее общее требование Просвещения, само разоблачает себя в качестве предрассудка, пересмотр какового впервые открывает путь для правильного понимания той конечности, которая господствует не только над нашим человеческим бытием, но и над нашим историческим сознанием..Предрассудки отдельного человека в гораздо большей степени, чем его суждения, составляют историческую действительность его бытия^гб.

Таким образом гадамеровская методология не стремится к точке зрения «идеального наблюдателя» или к отрешенности от своего исторического контекста. «Предрассудки не всегда являются необоснованными и ошибочными, чтобы искажать истину. На самом деле историчность нашего существования приводит к тому, что предрассудки (в буквальном смысле этого слова) составляют изначальную направленность всей нашей способности познавать. Предрассудки – это предубеждения нашей открытости миру, которые суть не что иное, как условия того, что мы вообще что-то познаем»[772]^[773]. Аргументация, используемая Гадамером в защиту этого нового подхода к традиции, заключается, в том числе, в невозможности альтернативы.

Вопреки некоторым популярным ошибочным трактовкам его философии, Гадамер не просто переоценивает предрассудки и традиции:

Представление о том, что авторитет и традиции являются чем-то, на что можно положиться, – это чистое недоразумение. Кто бы ни апеллировал к авторитету и традиции, у него нет на это права. И точка. То же самое касается предрассудков. С тем, кто апеллирует к предрассудкам, не о чем говорить. Но и с тем, кто не готов усомниться в своих собственных предрассудках, также не стоит разговаривать[774].

Когда Гадамер указывает на важность традиций и контекста, он всего лишь хочет сказать, что мы начинаем мыслить в мире, в котором предубеждение является необходимым условием – условием, которое может привести как к хорошим, так и к плохим результатам. Мерольд Уэстфал пишет: «Те предрассудки, которые Гадамер хочет реабилитировать, это не уродливое отношение к людям, отличающимся от нас самих, а предпонимание, предшествующее любому пониманию. Так же, как телесность является условием для того, чтобы быть или Джеком Потрошителем, или Матерью Терезой, предубеждение – условие отношения к тем, кто от меня отличается, либо как к неполноценным, либо как к моим братьям и сестрам»[775]. Далее, Гадамер утверждает, что традиции нуждаются в философском обосновании. Тем не менее, он осознает ограниченность доступных каждому носителю традиции источников; для тех, у кого нет доступа ко всем данным в пользу или против традиции, вера в традицию все еще может быть «действием самого разума, который, сознавая свои границы, считает других более сведущими»[776].

Подход Гадамера к значению и языку оказал влияние на философию религии. В основе его концепции языка и значения лежит гуманное, ценностно нагруженное понятие человеческого общения: