Последнюю фразу Жора сказал вполголоса, чтобы не обижать парня при всех.
Но Ветка не отставал:
— Во-первых, лодки есть в доме отдыха. Отсюда — полчаса ходу. Во-вторых, я отлично гребу, — Ветка тоже проговорил это приглушенным голосом.
Жора сказал:
— Во-первых, лодки — в доме отдыха, а не у нас. Во-вторых, все равно не пущу я тебя в лодку, пока не увижу, что ты переплывешь нашу речку, — Копытин улыбнулся.
Со стороны можно было подумать, будто они говорят о чем-то веселом, потому что Ветка тоже оскалил в улыбке зубы.
— Ну, ладно, спасибо и на этом, — дернув головой, он отошел.
В футбольную секцию записалось чуть ли не на три команды. В список попали и Борис Мамалыкин, и Тигран Саркисович, и даже Костя Булочкин. Когда дошла до него очередь, Костя попросил записать его обязательно в нападающие. И еще в лодку попросился.
— Я хочу, чтоб у меня был большой объем легких.
Жора сразу понял: в медпункте висел плакат, на котором могучие атлеты доказывали своим видом пользу занятий греблей, бегом, плаванием.
— А плавать ты не хочешь?
— А я и так умею. Я по-всякому. Но меня из секции выгнали, за бездарность: очень медленно плаваю.
Жора посмотрел на пухлые щеки Кости и решил, что вряд ли можно от этого мальчика ожидать высоких результатов. Но главное, у него есть стремление. «Хочу — половина могу», — гласил девиз на фанерном щите в одном из укромных уголков пионерлагеря «Ромашка». Что ж, иногда эта формула справедлива. Жора записал Булочкина в футбольную секцию и обещал подумать насчет гребли:
— Если будут лодки.
Засверкав всеми своими веснушками, Костя вприпрыжку бросился во двор.
— Костя! — окликнул его Жора.
Булочкин встрепенулся на пороге и так же вприпрыжку прискакал обратно.
— Скажи ребятам, чтобы не расходились, минут через пятнадцать собираемся на волейбольной площадке. Поиграем в волейбол. Если кто хочет, конечно.
Запись продолжалась еще целых полчаса. Девочек было меньше, чем ребят. Зато у них были столь причудливые спортивные интересы, что Жоре оставалось лишь руками развести. Одна девочка, нимало не смущаясь, прошлась перед столиком колесом и попросила записать ее в секцию акробатики. Другая мечтала о художественной гимнастике. А еще одна, лет одиннадцати, с двумя тонкими русыми косичками, сказала, что она фигуристка и если у них в лагере нет искусственного катка, то пусть хотя бы ей разрешат кататься на роликовых коньках по центральной аллее.
— А кто тебе запрещает?
— Старший вожатый. Он сказал, что я испорчу.
— Коньки?
— Да нет. Аллею.
Масса проблем обрушилась на Жору. И решить их сразу было невозможно. Пришлось как-то выкручиваться. Акробатке посоветовал пока заняться прыжками в легкоатлетической секции. Фигуристке пообещал договориться о месте тренировок с руководством.
Интеллектуального вида мальчик в круглых очках не только просил записать его туда, где можно развить силу, но и сам предложил свои услуги.
— А я могу вести шахматную секцию. У меня второй разряд.
Жора с уважением взглянул на вундеркинда. Сам он располагал в шахматах не большими познаниями, чем великий комбинатор Остап Бендер.
— Отлично. Начнешь с плавания. О шахматах договоримся позже.
На волейбольную площадку Копытин пришел взмыленный. Ребята уже начали игру. Разумеется, отличался Ветка. Он подпрыгивал и, изогнувшись в воздухе, бил по мячу с криком «Опа!», а после своей подачи успевал сделать стойку на руках. В общем, пижонил. Но играл неплохо, хотя и не лучше своего приятеля Тиграна Саркисовича. Тот был более старательным.
Расходились, когда уже стало смеркаться, перед самым отбоем. Ветка, Борис и Тигран Саркисович подошли к Жоре:
— Георгий Николаевич, вы свое обещание не выполнили.
— Какое обещание?
— Покурить с нами, — Ветка вытащил все ту же помятую пачку «Шипки».
— А вы знаете, что курить…
— Вредно, — закончил Ветка.
— Молодец. А один грамм никотина убивает… Кого?
— Лошадь, — хором ответили ребята.
— Умники. Ну, раз обещал, выполню. И точка. Последний раз.
— Георгий Николаевич!
— Не просите, ребята. С моей стороны это вообще непедагогично. Вадим бы узнал, знаете, что с нами сделал?
— Знаем, знаем.
— Ладно, хватит болтать. — Жора кивнул в сторону: — Потопали отсюда. Иду на это, чтобы поскорее расправиться со злом.
— Вы о чем, Георгий Николаевич?
— О твоей пачке.
— Ну, — рассмеялся Ветка. — Я еще достану.
— Посмотрим.
— Не позволите?
— Ты сам себе не позволишь.
— Я? С какой стати?
— С такой — мы с тобой бросаем курить.
— И вы?
— И я. Учти, мне труднее: стаж больше.
Сквозь мокрые от вечерней росы кусты они пробрались к дальнему забору и там расположились кто на чем. Борис Мамалыкин уселся на мяч, с которого поминутно скатывался, Ветка растянулся прямо на влажной теплой траве, Жоре предоставили право восседать на большом пне, оставшемся от могучего вяза, умершего от времени и старческих болезней. Рядом с Жорой примостился Тигран Саркисович. Жора зажег спичку и дал прикурить своему соседу, потом Ветке, потом протянул огонь Борису, но Ветка дунул на слабый огонек, и тот погас.
— Третьему нельзя.
— Почему же это нельзя? — Жора, хотя и знал эту примету, все же решил поинтересоваться.
— Потому что убьют.
