Догмат о Церкви в канонах и практике - [41]
Мои проекты требовали экономической базы для своего решения, поскольку ни спонсорской помощи, ни моральной поддержки со стороны епархии я не получил. Приходские средства были недостаточны. Я организовал производство и на эти средства содержал приют.
Свою задачу я полагал в решении трёх проблем: обучить профессии, дать постоянную работу и обеспечить жильём. Решение каждой из проблем было связано с определёнными трудностями.
В силу особенности моих подопечных выбор профессии был ограничен для девочек шитьём и приготовлением пищи, а для мальчиков — строительными работами. Они могут работать в обычном коллективе при условии щадящего отношения окружающих: приходится мириться с некоторыми особенностями их поведения и характера. Отпускать ребят в обычную строительную бригаду нельзя. В бригаде выпивают, матерятся, курят и гуляют. Эти ребята внушаемы. Они быстро усваивают дурные навыки и легко попадают в зависимость. Недобросовестный человек может использовать их и подставить. Следовало найти для них независимую работу и присмотр. С этой целью я организовал производство церковных свечей. Навыками этой нехитрой работы они легко овладели и начали выпускать хорошую продукцию. Епископ благословил свечное производство и несколько раз давал нам небольшие заказы. Производство можно было использовать в масштабе епархии. Снижение себестоимости могло поддержать экономику приходов. Епископ несколько раз менял свою позицию, не принимая в расчёт финансовые затраты и трудности, которые создавали для партнёра перепады его настроения и, наконец, отказался от сотрудничества и запретил продавать свечи приходам. Производство потеряло смысл.
В течение прошедших десяти лет в приюте жили 15 юношей и девушек. Их нужно было одеть, обуть и накормить. Самым трудным было создать для них полноценные бытовые условия. При храме была только церковная сторожка, вросшая в землю. На месте сторожки мы построили вместительный дом площадью 200 кв. м со всеми удобствами: ванной и туалетом, горячей и холодной водой, канализацией, газом и паровым отоплением, надворной баней и службами. Молодёжь обслуживал штат из четырёх человек. Дом разделён на мужскую и женскую половину, имеет столовую, игровую комнату, веранду. Я намеревался развивать приют, однако моим планам не суждено было сбыться.
Жилищная проблема в России всегда была трудной. В последние годы она легко решается, если есть деньги. У нас денег не было. Всё же я решил начать строительство дома, где бы наши подопечные смогли жить независимо, но под общим присмотром, обеспечивающим юридическую защиту. За пять лет мы построили дом в четырёх уровнях площадью около тысячи квадратных метров. Однако немногие дождались окончания стройки. Один женился. Мальчику и девочке, некогда отправленным в интернат из города, выделили квартиру. Три девочки закончили кулинарный и швейный лицеи и вышли замуж. Один мальчик уехал учиться в Джорданвильскую Духовную Семинарию, другой закончил Духовное училище, рукоположился и служит священником в нашей епархии. Два брата получили жильё по месту рождения и там осели.
Занимаясь проблемами ребят, я не сразу понял, что свои проблемы они, в конце концов, решают сами. К сожалению, нередко их «детские» решения противоречат их же интересам. Но право выбора остается за ребятами, и с этим приходится мириться.
Другое препятствие, уничтожающее инициативу священника, — воля правящего архиерея. Священник обязан подчиняться дисциплине. Если епископ считает, что сиротский приют и церковноприходская школа не должны существовать, то священник не сможет их защитить. Для подавления инициативы существуют испытанные способы.
В 1999 году епископ назначил в храм Святых Жен Мироносиц нового священника, с первого дня отказавшегося признать настоятеля и подчиняться сложившемуся в храме порядку. Возникли две параллельные ветви власти: одна легитимная, а другая самостийная, негласно поддержанная епископом. Между настоятелем и новым клириком возникло противостояние. Поддерживая клирика против настоятеля, епископ создал паралич церковной дисциплины в храме [236]. В общине, жившей мирно десять лет, возникли нестроения. Началась трёхлетняя травля настоятеля. Встал вопрос о его смещении и о запрещении в священнослужении за следующее:
1. Совращение прихожан в ересь жидовствующих (носит жидовскую фамилию);
2. Осквернение православных святынь (библиотека, туалет и «столярка» при храме);
3. Прокатолические симпатии (утверждал, что католики могут спастись) [237];
4. Связь с протестантами (Голландские евангелисты помогли построить храм, евангелическая община Германии поддерживает Православную школу, Англиканская община пожертвовала автобус для сиротского приюта);
5. Употребление русского языка в богослужении [238];
6. Бандитизм (организовал налёт на квартиру архиерейского фаворита, угрожал сжечь его автомобиль, убить сына и т. д.).
И ещё много много других обвинений. Епископ оставил без внимания мои настойчивые требования церковного суда, официального признания моей виновности или публичной реабилитации... «дабы не оставался долго под обвинением...
Перед нами уникальная книга, написанная известным исповедником веры и автором многих работ, посвященных наиболее острым и больным вопросам современной церковной действительности, протоиереем Павлом Адельгеймом.Эта книга была написана 35 лет назад, но в те годы не могла быть издана ввиду цензуры. Автор рассказывает об истории подавления духовной свободы советского народа в церковной, общественной и частной жизни. О том времени, когда церковь становится «церковью молчания», не протестуя против вмешательства в свои дела, допуская нарушения и искажения церковной жизни в угоду советской власти, которая пытается сделать духовенство сообщником в атеистической борьбе.История, к сожалению, может повториться.
Автор книги «Современные проблемы каноники и экклезиологии в Русской православной церкви» прот. Павел Адельгейм был одним из лучших в Русской церкви специалистов по церковному праву. Начиная с 2008 года он читал в Свято-Филаретовском православно-христианском институте курс лекций по проблемам каноники и экклезиологии, посвященный сложным вопросам применения канонов в современной церковной жизни. Курс затрагивал темы канонического статуса священника в епархии, роли и ответственности мирян в церкви и их канонического статуса, проблемы исполнения решений Поместного собора 1917–1918 гг., деятельности общецерковного суда и др. 5 августа 2013 года о.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».