Дочь воздуха - [33]

— Ничтожный, — проскрежетала она. — Когда столько прекрасных юношей… когда эта флейта могла бы достаться подлинно достойному, когда…

— БАБУШКА!!! — раздался протестующий мальчишеский голос. Рейнеке обернулся. Рядом с ними никого не было.

— Кто здесь? — требовательно спросил маг.

Старушонка сплюнула.

— Молодёжь пошла!.. — горько произнесла она. — Ни во что не ставят седины Старших!

Она повернулась с таким видом, словно собиралась уходить.

— Куда ты? — не выдержал Рейнеке. Загадки мерзкого создания выводили из себя. — Постой, объясни…

— Думай, что играешь, — наставительно произнесла Бадб, оглянувшись через плечо. — Иди куда шёл. Покуда твои проклятья с тебя будут сняты, если не натворишь бед. Прощай.

И исчезла.

Рейнеке выругался.

До замка дядюшки маг дошёл за два дня, по пути задержавшись в кузнице, чтобы заказать себе железные обереги из гвоздей и звеньев старой цепи. Теперь он на каждом шагу позвякивал, но зато чувствовал себя в подлинной безопасности, в которой не был уже очень давно, с тех пор, как покинул отцовские владения. И дорога действительно обошлась без приключений, если не считать терзавшие волшебника мысли.

Что он знал про эльфов до того, как они выставили ему счёт за тот злосчастный погубленный луг? Иногда смешные, иногда прекрасные создания, похожие на людей, но отличающиеся особенными магическими способностями. Говорили, что весной, перед началом лета, они устраивают праздники, после которых в окрестных сёлах обязательно кого-нибудь не досчитываются. Но в Двух Мостах никто не пропадал, и это могли быть выдумки.

Только два раза в году сильфы сходят на землю — весной, когда эльфы танцуют в честь добрых ветров, и осенью, когда умиротворяют злые. Тогда сильфы танцуют вместе с ними, и ветра танцуют вокруг них. Если нарушить это сборище, в том месте родится вихрь, и всё вокруг будет изрядно порушено.

Похоже, на этих праздниках эльфы надеялись выманить у сильфов их побрякушки. А, может, и вступить в брак. Но сильфы им всегда отказывали. Лика говорила, что брак между сильфом и смертной женщиной невозможен. А между сильфом и смертным мужчиной?

Они качнут весы судьбы, и я смогу снова стать собой, отбросив это уродливое тяжёлое тело.

Хотя бы на миг — вернуть. Обнять. Увидеть снова. Видеться с ней. Хотя бы раз в году. Хотя бы два раза…

…сильфы сходят на землю весной, когда эльфы танцуют в честь добрых ветров и осенью, когда умиротворяют злые.

Проклятье! Почему он никого не спросил, когда эти отродья собираются на свои сходки?! Когда именно.

…а может ли маг стать эльфом и может ли это ему помочь?

Эльфом надо быть, чтобы колдовать как они. Быть светом, смехом, счастьем, горем, плачем и темнотой, быть самой жизнью. Забыть о прошлом и не думать о будущем, никогда ничего не жалеть и не желать. Разве этому можно выучиться?

Непохоже, чтобы эти создания совсем ничего не желали. И не жалели.

Встреченная им уродина меньше всего походила на свет и смех — ни по внешности, ни по характеру.

Способ был. Наверняка был. Вопрос только, как им воспользоваться.

— Рейнеке, мальчик мой! — бросилась к нему тётушка Меик. Маг послушно обнял родственницу. Она явственно изменилась после смерти дядюшки, но… он отстранился и взглянул тётушке в лицо. Бледная, хрупкая, с большими глазами — такой она была всю жизнь, сколько он себя помнил. Сейчас, пожалуй, глаза стали ещё больше и… что-то в них пропало, а что-то появилось…

Гнев, внезапно понял он. И страх.

Тётушка всегда на что-то потаённо злилась, но никогда не позволяла этому прорываться. А теперь она чего-то боялась.

— Что ты? — обеспокоенно спросила родственница, тоже вглядываясь в его лицо. — Что случилось с тобой, мой мальчик?

— Со мной… — усмехнулся маг. Они стояли во дворе дядюшкиного замка. Деревянный забор вместо стены и единственная башня. Разумеется, были ещё и разнообразные службы: хлев, конюшня, кузница, курятник… всё это кривое и покосившееся. Владение Южного моста никогда не славилось своим богатством. И нисколько хижин, в которых жили дядюшкины люди. В последнее время, говорят, дядюшка жил в одной из них. А тётушка — нет. Она всегда жила на самом верху башни.

— Рейнеке… — уже испуганно окликнула его тётушка. Маг отвёл взгляд от продуваемой ветрами площадки на самом верху башни. Там стоял шатёр. Слухи не врали. Тётушка жила на самом верху.

— Я устал с дороги, — признался волшебник. — И не сказал, что я разделяю твоё горе. Клянусь, если ты только не встретишь достойного тебя избранника, этот дом останется твоим. Ты всегда найдёшь здесь всё, чего только пожелает твоя душа и ты…

— Избранника… — грустно перебила женщина, с неприкрытой болью разглядывая свои руки.

Рейнеке сказал то, что обязан был сказать как наследник Мостов. Бездетная вдова лишалась права на наследство, но выгонять её из дома было не принято. Другое дело, если бы она нашла себе мужчину. Некоторые вдовы отказывались даже думать об этом — опасаясь лишиться крыши над головой. Другие тайком заводили любовников. Третьи искренне хранили верность покойным мужьям. Четвёртые были слишком стары.

…тётушка совсем не стара и не похоже, что так уж нуждается в крове. Любила ли она дядюшку? Рейнеке понял, что ничего не знает о ней. В детстве она была просто грустной женщиной, которая кормила его сладостями. И всегда как-то странно на него поглядывала, не то с жалостью, не то с сочувствием…