Дочь степи. Глубокие корни - [43]

Войдя в переднюю половину, путник громко произнес салям. На сяке сидел древний старик в пестром кепе и в ичегах. Ответив на салям, он голосом, в котором слышалась радость, сказал:

— Проходи, сын мой!

Путник подошел к старику, поздоровался. Около печки, стараясь раздуть огонь, чтобы хоть немного согреть на ночь холодное помещение, стояла женщина. Путник поздоровался и с ней, Она, не поднимая головы, отозвалась тихим голосом.

Хижина эта принадлежала аксакалу, и старик, сидевший на сяке, был Биремджан-эке.

Можно ли без всякого угощения уложить озябшего путника? Несмотря на поздний час, женщина принесла из колодца воды, поставила самовар, достала с полки каймак[74], баурсаки, расставила чашки.

Буран усилился. Ветер выл в трубе, стучался в окно. Гость и хозяин, прислушиваясь к его шуму, медленно попивая чаек, углубились в бесконечную беседу.

Первый вопрос гостя был о Сарсембае.

Старик глубоко вздохнул.

— Раз в жизни ступил я в грязь, именуемую партийным раздором, и хоть вышел победителем, но все же конец оказался плохим.

И одно за другим он перечислил последние события.

Путник был поражен.

И действительно, события были несколько неожиданные.

Кара-Айгыры, Сарманы, Танабуга, Кзыл-Корт, объединившись, одержали на выборах победу. Но дело этим не кончилось. Выборы должны были быть утверждены русским начальством. Тут получилась заминка, так как до сведения начальства дошло, что Сарсембай якшается с лицами, враждебными русскому царю. Как раз в это время бывший жених Карлыгач-Слу Калтай поссорился с братом и со всем родом и заявил:

— Я не могу жить в роду Кара-Айгыр, не сумевшем защитить своего сына!

Он судом добился раздела имущества и покинул аул.

Этим обстоятельством воспользовался Янгырбай, подыскал джигиту невесту из своего рода, сыграл свадьбу и торжественно принял его в свой аул.

— Отличные джигиты, которых не сумели оценить Кара-Айгыры, найдут почет у Дюрткара.

Этот самый джигит, ведя против Сарсембая и Арсланбая упорную борьбу, нашел с помощью Янгырбая подходящего адвоката и подал на них жалобу. В ней было написано:

«Сарсембай в бытность нам сватом на одном большом меджлисе сказал: «Меня не прельщает должность волостного бия, начальника, но белый царь грабит казахскую степь, отдает джайляу хохлам, а нас изгоняет в голодные пески и таким способом хочет уничтожить нас. Я хочу быть выбранным, чтобы бороться с этим».

Сорок казахов присягнули:

— Мы слышали эти слова Сарсембая.

Еще больше казахов под присягой же заявили, что эта клятва ложная. Давшие присягу на меджлисе с Сарсембаем не были. Такие-то из них были на базаре, такие-то болели, такие-то пировали на свадьбе…

За второй присягой последовала третья, за третьей четвертая. Разыгралась такая шумная история, что по сравнению с ней все предыдущие раздоры казались пустячными.

В конце концов победила партия Якупа — Янгырбая, действовавшая через Калтая. Начальник не утвердил Сарсембая волостным бием. За смуту против белого царя были высланы четверо наиболее видных казахов, среди них Сарсембай и Арсланбай. Единственным кандидатом на освободившуюся должность оказался Якуп. Он занял место покойного брата, забрал власть в свои руки и начал выживать врагов. Карлыгач-Слу не пожелала расстаться с мужем. Дальнозоркая байбича Алтын-Чач понимала, что после высылки мужа Найманы не дадут ей житья. С «отцом конских пастухов» она стала ездить по базарам, распродала весь скот и вместе с тукал, Гельчечек и Карлыгач-Слу последовала за мужем и зятем.

— В старину говорили: «Чем быть султаном на чужбине, будь подметкой на родине». Но что мы можем поделать? Широкой степи Сары-Арка мы стали падчерицами, — сказала она, покидая степь.

Они перебрались на постоянное жительство в город.

Через несколько дней после высылки Сарсембая нашли в озере труп нового друга Янгырбая — Калтая. Под подозрение попали Джолконбай и джигит из рода Танабуга. Четверо казахов над кораном присягнули:

— Джолконбай подговаривал нас на это дело, но мы не пошли.

Джигита из рода Танабуга в тот же день, заковав в кандалы, отправили в город, в тюрьму. Джолконбай же, завидев старшину с шестью стражниками, вскочил на чью-то лошадь и умчался в степь. Он намеревался пробраться в незнакомые места и наняться либо на завод, либо к колонистам.

Запуталась судьба и остальных.

Хитрость старого Азымбая раскрылась. В отместку за предательство Якуп угнал его стада. Говорят, теперь он лишился разума, ходит из дома в дом с домброй и поет одну песню:

— Просил богатства, просил счастья… Один раз дал ты, но отнял богатство джут, другой раз дал — отнял Якуп. Что будешь делать со мной, творец мой?

Теперь с Найманами усиленно борется Сарыбай из рода Кара-Айгыр. Все враги Якупа и Янгырбая группируются вокруг него.

— Опостылел мне мир. Если послышатся снаружи шаги, ожидаю с надеждой: думаю — идет смерть моя… Но входит какой-нибудь горемычный вроде тебя, — тяжело вздохнул старик.

Недавняя смерть единственного сына вконец надломила старика.

— На небесах совершаются ошибки, оставляют таких, как я, забирают души молодых, полных сил…

Ветер постепенно стих. В маленькое оконце виднелся кусочек неба — там сверкали звезды. Близился рассвет.